– Не зови это так.

– Почему? – искренне удивился Мигель.

– Это не искусство. Так… баловство.

Альма щёлкнула пальцами. По голой лодыжке друга живой татуировкой метнулась троица: зелёный треугольник, синий эллипс, чёрный квадрат…

– Супер! – восхитился Мигель и, когда рисунок исчез, взъерошил Альме волосы тёплой лапищей. – Пускай пользы никакой – зато глаз радует.

– Угу. Радует. Хелену вчера чуть не стошнило, – угрюмо сказала Альма и невольно улыбнулась, когда друг расхохотался.

– А я тебе вот что принёс. Починишь? – отсмеявшись, спросил он.

– Да раз плюнуть!

Альма взяла разбитый планшет. Пара минут, и он стал целым. Мигель, принимая вещь обратно, восторженно поцокал языком. Затем достал что-то из нагрудного кармашка и протянул Альме.

– На, это тебе. Сегодня нашёл.

Альма, помедлив от удивления, приняла гладкий камень. Ещё тёплый, сине-зелёный, с абстрактными, красными прожилками.

– Это гелиотроп. Я как увидел – про тебя вспомнил. Сразу! – улыбнулся Мигель.

– Спасибо…

– На День Рыбака пойдём?

Альме не слишком хотелось туда идти, но… Это же Мигель. Как ему откажешь?

И они пошли.

Точнее, полетели.

За спиной друга вновь трепыхнулись крылья, взбивая воздух комнаты. Улыбка, прищуренный глаз Мигеля – и за спиной Альмы выросли такие же, временные. На краткий миг её кольнула позабытая было зависть – и исчезла.

Полёт звал.

***

…Их Город, рождённый на берегу реки, давно кормился рыболовством.

Неудивительно, что одним из главных праздников стал именно День Рыбака.

Собираясь на главной площади, жители лакомились всевозможными блюдами из рыбы, смотрели 3D-представления, а когда на Город опускался вечер – шли к реке, чтобы запустить иллюзорных рыб и бумажные фонари на удачу.

Альма кисло смотрела, как школьная врагиня Хелена, красуясь, пускает эффектные фигурки прямо из руки. Вот гибкая, прозрачно-водяная щука, вот – сом с тонкими, завитыми усиками…

Мигель пихнул подружку в бок. Шепнул на ухо:

– Чего медлишь? Давай, создавай!

Альма попыхтела и подчинилась.

Нечто, похожее на красно-зелёного ската метнулось по водной глади, распугав мелюзгу. Визг, топот, крики…

…И что-то не то. Совсем не то.

Из рук падают фонарики. За толпой, впереди, зловещей зарёй разгорается…

– Летим! – не своим голосом завопил Мигель.

Но он не успел создать крылья подруге.

Цепенея от морозного ужаса, Альма, как в замедленной съёмке увидела их.

Стального Ангела. Медную Мегеру. Золотого Паука.

Стоило понять это – и её тоже увидели.

Взгляд медных глаз вонзился в зрачки. Крохотными рубинами вспыхнули в их глубине две хищные точки. Расправив крыла и щупальца, Мегера разметала всех и прыгнула к Альме, чтобы пожрать её душу.

Мир обратился горячей медью. Расплавился, залил глаза.

Теряя сознание, Альма едва ощутила, как сильный удар сбил её в сторону.

Секунда.

Боль в сердце.

Чернота…

***

– Слава Рыбе, жива!..

По голове прошлась шершавая ладонь. Альма поморщилась и разлепила веки. Увидела трубки, идущие из руки. Белёсую палату.

Заплаканную тётушку.

– Тётя Рамона…

– Да лапонька, да? – оживилась, беспокойно закудахтала тётка. – Чего тебе принести? Угря жареного хочешь? Хочешь? Или Туни? Завести Туни?

– Мигель… где?

Тётя сдулась, как проколотый воздушный шарик. Села обратно в кресло.

Альма похолодела. Выдохнула:

– Нет! Нет, не может…

– Да. Без души. Забрала Мегера, – роняя свинцовые слова, скорбно ответила тётка.

«Меня спас. Из-за меня», – подумала Альма.

И заревела.

***

…Никто не помнил, когда в дне пути от Города вырос зловещий сосед.

Будто составленный из тысяч слитков золота, он быстро обрёл нехитрое имя.

Казалось, не было у него ни входа, ни выхода. Ни единых ворот, ни малейшей щёлки в золотой броне…

Зато обитатели были. Как потом выяснилось.

Первым в Город наведался Ангел. Первым и напал, собрав беспощадно жатву душ.

Никто противостоять ему не смог. Никто и ничто. Ни техника, ни магия. Хватая жертву, стальной монстр вытягивал из неё то, что делало человека – человеком. Три дня после – и живой труп умирал. Становился истинным трупом.

За Ангелом явилась Мегера. За Мегерой – Паук. Так они и появлялись – то один, то другой, то третий… А то и все сразу. Проклятая троица из проклятого Эльдорадо.

А ещё ходили в Городе тёмные, страшные слухи. Что кое-кто из нынешних богачей бывал Там, и им открывали двери. Что сделку с адскими машинами можно было заключить. Дать часть души, добровольно, в обмен на богатства Эльдорадо. Не погибнуть… но и хорошим человеком больше не быть.

Нравилось машинам силу показывать. Добрыми притворяться.

Пока не прискучивало.

***

Он лежал на постели и едва дышал. Пустые глаза смотрели в потолок. Ничего не видели. Ни муху, ползущую по нему… Ни Альму, что стояла рядом.

Рука сжалась, стиснула дарёный гелиотроп. Смотреть на Мигеля было невыносимо.

«Три дня. Три дня, Альма».

Три дня – и труп.

По щеке скатилась горячая слезинка. В мозгу опять возникла карта, Город, проклятый Эльдорадо… Застучали в висках секунды.

«Сутки пути. Сутки. И? Что дальше, Альма?..»

Альма зажмурилась. Вдох-выдох, взмах рукой – магический пасс… По шее Мигеля метнулась татуировка, которую он так любил.

«Прости, тётя Рамона».

Альма подозвала к себе Туни, включила транспортный режим. Латунный зверёк вырос, отрастил колёса и сиденье. Вильнул хвостом, как живой.

«Сутки пути… Ничего, успею».

***

План был прост, как всё гениальное.

Прибыть к Эльдорадо. Наврать, что захотела отдать часть души. Забраться внутрь… А там – сбежать. Отыскать Мигелеву душу. Ведь где-то их хранят?..

Голос рассудка обзывал её дурой. Чего удумала, девка сопливая? А если эти гады их в себе держат? Это ведь не сардинки. А она – «в банках хранят, в банках»!.. Тьфу!

«Ничего, найду. Я технарь. Лучший из лучших», – упрямо подбадривала себя Альма.