ГЛАВА 13

НИЧЕГО

Я толкаю дверь в свою квартиру и встречаю сопротивление — она застревает в раме, как будто что-то мешает ей распахнуться. Сильный толчок бедра делает проем достаточно широким, чтобы я смогла протиснуться, и я переступаю порог на гору бумаг, которые загромождали мой вход. Мои глаза вылезают из орбит, когда я вижу буквально сотни визитных карточек, бланков пресс-релизов и контактных листов, смешанных с кучей почты, в несколько раз превышающей её обычный размер и, по меньшей мере, шесть газет.

Какого чёрта?

За последние два дня, когда я избегала своей квартиры, я получила больше писем, чем за два полных года, что прожила в этом здании. Захлопнув за собой дверь, я опускаюсь на корточки и начинаю копаться в беспорядке. Очевидно, репортёры нашли способ проникнуть в комплекс — или они подкупили моих соседей, чтобы они сделали за них свою грязную работу, — потому что моя квартира начинает выглядеть как декорация из эпизода "Барахольщица: Ранние годы". Там так много бумаг, что я даже не вижу своего придверного коврика. Беглый взгляд говорит мне, что большая часть из этого содержит контактную информацию и запросы на интервью для различных ток-шоу, радиопередач и прайм-таймов, все они требуют эксклюзива. Все хотят получить кусочек истории Джеммы Саммерс.

Пустые ожидания, пиявки.

Все газеты, кажется, содержат статьи на первых полосах обо мне или Чейзе, или обо мне и Чейзе, немного потрёпаны, вероятно, из-за того, что их грубо просунули в тонкую щель для почты в моей двери, но я замечаю ярко-синюю записку, прикрепленную к передней части "Бостон Глоуб", и отрываю её. Мне приходится прищуриться, чтобы прочитать шаткий, наклонный курсив, нацарапанный на крошечном бирюзовом квадрате.

Джемма дорогая,

Я собираю их с тех пор, как началась вся эта махинация! Есть "Таймс", "Глоуб", "Геральд" и "Уолл-стрит джорнал". Думала, они тебе понадобятся. Не волнуйся, я сохранила кучу экземпляров для себя, ну, только разделы о тебе, остальные я использовала, чтобы выровнять ящики для мусора. О, и не стесняйся приводить своего нового мужчину на встречу с Биглоу в любое время! Он похож на кошатника.

Миссис Хендриксон, 1С

Записка летит на пол, и истерическое хихиканье вырывается из моего желудка и из горла. Всё это — репортёры, внимание, то, что я пряталась из собственной квартиры, до сих пор меня не беспокоило. Но есть что-то в образе Чейза Крофта в его одежде стоимостью в миллиард долларов, сидящего на заплесневелом ковре миссис Хендриксон, играющего с её гигантской полосатой кошкой, что заставляет меня перейти грань.

Я приваливаюсь спиной к двери, сижу среди груды бумаг, которые никогда не прочитаю, и телефонных номеров незнакомцев, которыми никогда не воспользуюсь, и смеюсь до тех пор, пока слёзы не застилают мои глаза, и я едва могу вдохнуть в лёгкие.

* * *

Странно возвращаться в свою квартиру после того, как я прожила у Крисси и Марка последние два дня. Всё у них белое, глянцевое и нетронутое — полярная противоположность моему пространству, которое сочится разными цветами, узорами и текстурами.

Квартира тесная, но с высокими потолками, что создаёт иллюзию большего пространства, чем у меня на самом деле, и есть только одно окно, но оно большое и выходит на запад, так что оно пропускает весь полуденный солнечный свет. Мои полы представляют собой мешанину из дерева — дуба и клёна, тёмного и светлого — с одной секцией, смешивающейся прямо в другую без какой-либо рифмы или причины. У меня есть красный диван, синий холодильник и ни одной чашки, которая соответствовала бы всем моим шкафам. Перед диваном стоит причудливый асимметричный кофейный столик, который я нашла на блошином рынке, а вместо телевизора у меня одна стена, вся заставленная книжными полками от пола до потолка, каждый уголок и щель забиты моими любимыми, потрёпанными книгами в мягкой обложке. Остальная часть моей стены покрыта масляными холстами — некоторые законченные, некоторые наполовину законченные, все мои собственные работы.

Это полный бардак.

Мне нравится каждый квадратный дюйм.

После того, как я собрала бумаги у двери и бросила их в мусорное ведро на моей жалкой маленькой кухне, я направляюсь прямо в свою спальню. На самом деле это не столько комната, сколько шкаф, отделенный от остальной части квартиры застеклёнными французскими дверями. Моя двуспальная кровать занимает почти всё пространство, с павлиньим зелёным пуховым одеялом и декоративными подушками с синими и красными перьями. Там нет места для комода, поэтому я проявила творческий подход, когда впервые переехала сюда, и подвесила горизонтальную лестницу к потолку вдоль дальней стены. Мой красочный гардероб свисает с перекладин, как какое-то странное произведение современного искусства, которое можно найти в галерее хипстеров в Театральном районе.

Вычурно, но функционально.

Я падаю лицом на кровать и проваливаюсь в беспокойный сон, в таком оцепенении после эмоционального дня… и двух бокалов вина, которые я выпила, я почти забываю включить будильник. Если я завтра опоздаю на работу, особенно после того, как я сбежала сегодня днём, Эстель либо уволит меня, либо убьёт, что было бы просто вишенкой на вершине и без того фантастической недели.

По крайней мере, я полагаю, что могу быть благодарна за то, что репортёры, похоже, отказались от своих поисков. Когда Шелби высадила меня по дороге домой от Марка и Крисси, я вполне ожидала, что мне придётся пробираться через заднюю аллею, как и сегодня утром. Я была приятно удивлена, обнаружив, что разбитые фургоны новостей уехали домой на ночь, а парадная лестница моего подъезда освободилась впервые с тех пор, как разразилась эта история.

Видишь, Джемма? Всё уже позади — скоро тот поцелуй с Чейзом Крофтом станет далёким воспоминанием. Ты, вероятно, никогда больше его не увидишь.

По какой-то причине слова, которыми я хотела подбодрить, только больше расстраивают меня, когда я засыпаю.

* * *

Звук жужжащего телефона возвращает меня в сознание.

Это становится неприятной привычкой.

Не открывая глаз, я протягиваю руку и нащупываю сотовый на тумбочке. Как только мои пальцы сомкнулись вокруг блестящей пластиковой оболочки айфона третьего поколения, я вытаскиваю его из-под чехла и включаю, вглядываясь в слишком яркое, потрескавшееся паутиной стекло сквозь слипшиеся глаза.

Ещё нет и семи, а на моём экране уже появляется текстовое сообщение.

Крисси: Ты должна это увидеть.

Очевидно, её оповещение "Гугл" всё ещё работает, потому что под её словами есть ссылка, и когда я нажимаю на неё, я вижу, что история появилась в Интернете