всего около десяти минут. Я щурюсь на крошечную подпись в верхней части страницы, чувствуя, как моё сердце начинает колотиться в груди.

ПРИЗНАНИЕ КРОФТА — ЗАСНЯТО НА КАМЕРУ!

Под заголовком есть видеоклип, и после минутного колебания я злобно тыкаю пальцем в экран, чтобы поставить отснятый материал в очередь. Клип прерывистый, но я узнаю беговые дорожки Чарльз-Ривер на заднем плане, что вообще не имеет особого смысла, пока Чейз не обогнет поворот тропы и не появится в поле зрения. Тот, кто снимает, явно знает его маршрут утренней тренировки.

Он выглядит великолепно. На его серой футболке тёмное пятно пота, его икроножные мышцы резко выделяются каждый раз, когда его кроссовки касаются дорожного покрытия, а его волосы влажно растрепаны так, как я никогда раньше не видела. Я должна отдать ему должное — он никогда не сбивается с шага, когда репортёры выходят на тропинку и устраивают на него засаду, их камеры уже вращаются; он просто проносится мимо, как будто их там даже нет, как будто он делал это так много раз в прошлом, что это даже не беспокоит его больше.

Видеопоток становится всё более ухабистым, когда оператор набирает скорость, бегая за Чейзом, в то время как его напарник быстро бросает вопросы.

"Вы встречаетесь с Джеммой Саммерс?"

"Вы говорили с ней после поцелуя?"

"Верны ли эти слухи? Вы действительно съехались?"

Я стараюсь не волноваться, когда они упоминают моё имя или откровенную ложь, связанную со мной, говоря себе, что они скажут всё, что угодно, чтобы получить от него ответ. Я так крепко сжимаю свой айфон, что боюсь, что создам ещё больше трещин на разрушенном экране, но я не могу перестать смотреть. Я испытываю облегчение, когда Чейз не поворачивается, вообще не реагирует на их назойливые вопросы. Он знает, что лучше не давать им того, чего они хотят.

Ну, я так и думала.

Но затем он слышит следующие вопросы.

"Стоит ли ожидать помолвки?"

"Появится ли в ближайшее время новая миссис Крофт?"

Я почти уверена, что репортёр пытался пошутить, но Чейз, похоже, не понял шутки. Как только эти слова слетают с губ репортёра, Чейз резко останавливается, и, несмотря на зернистое качество, я вижу, как напрягается каждый мускул в его теле. Он медленно поворачивается лицом к камере, и его лицо словно окаменело — выражение его лица стало жестче, жестче, чем я когда-либо видела. На мгновение он выглядит так, словно хочет убить репортёра, задавшего этот вопрос. По-видимому, я не единственная, кто так думает — видео качается, когда оператор делает поспешный шаг назад, подальше от Чейза.

Что-то в этих вопросах явно задело за живое.

Но затем, быстрее молнии, губы Чейза изгибаются в призрачной улыбке — совершенно не вяжущейся с его глазами, которые всё ещё полны гнева. Его голос очарователен и более чем снисходителен, когда он говорит.

— Послушайте, ребята, я скажу это один раз, а потом больше никогда не буду говорить об этом — в основном потому, что мне не о чем говорить. Она казалась достаточно милой девушкой, и она была в трудном положении на игре… — он пожимает плечами, как будто даже не подумал об этом. — Я решил, что помогу ей. Но что касается чего-то серьёзного… — его улыбка становится волчьей. — Ну, вы, ребята, знаете лучше, чем кто-либо, что я не отношусь к типу мужчин, которые любят одну женщину. Конечно, не на всю жизнь. Чёрт, иногда даже ни на одну ночь, если вы понимаете, что я имею в виду.

Я чувствую, как у меня сжимается живот, и крепче прижимаю к себе одеяло.

Все в Америке точно знают, что он имеет в виду — по словам Крисси, его не раз фотографировали, когда он возвращался домой на ночь с несколькими женщинами, висящими у него на руке, ещё в его годы тусовщика.

— Значит, никаких отношений? — снова спрашивает репортёр. — Между вами ничего не происходит?

— Меньше, чем ничего, — Чейз широко улыбается — эта душераздирающая ухмылка и начинает пятиться от камеры. — И, ради аргументации, давайте просто скажем, если я когда-нибудь собираюсь остепениться… Я сомневаюсь, что это будет с такой девушкой, как Джемма Саммерс.

Его слова подействовали на меня, как ведро ледяной воды.

Закончив с интервью, он подмигивает, поворачивается и трусцой уходит по тропинке, не сказав больше ни слова. Секундой позже видеопоток отключается, и я остаюсь смотреть на пустой экран своего телефона, чувствуя себя идиоткой высшего порядка, когда слёзы начинают колоть в глубине моих глаз.

Чейз Крофт — мудак, придурок, тупоголовый идиот.

Но я ещё большая идиотка, что позволила ему приблизиться ко мне.

* * *

Автоответчик пищит мне в ухо, и я делаю глубокий вдох.

— Здравствуйте, мисс Скарпоцци, это Джемма Саммерс из " Пойнт-де-Фюите". Я просто звоню, чтобы сообщить вам, что я закончила составление ваших документов. Вы получите счёт-фактуру в течение следующих двух рабочих дней. Как только банковский перевод будет завершен, мы сообщим вам об этом, и тогда вы сможете приехать и забрать своего нового Лаланне. Если вы не можете забрать его, мы предлагаем услуги доставки за дополнительную плату. Было очень приятно работать с вами и вашим мужем! Не стесняйтесь перезвонить мне, если у вас возникнут какие-либо вопросы, и ещё раз спасибо за ваш бизнес. Пока.

Я кладу трубку на рычаг и убираю документы Скарпоцци в ящик стола. Богатые молодожены несколько месяцев назад перебрались в Бостон из пригорода Нью-Джерси и пришли в галерею с деньгами, чтобы сжечь их, решив обменять свою гравюру с гепардом на Шагала. Они мне очень нравятся, несмотря на то, что они только что заработали мне комиссионные, достаточные для оплаты аренды в течение следующего месяца и возврата столь необходимого денежного потока на мой банковский счёт. Я также восхищаюсь их попыткой заново изобрести себя, даже если я не могу понять, почему кто-то хочет присоединиться к сверхбогатым элитным кругам Новой Англии со старыми деньгами. Я сомневаюсь, что они добьются успеха, независимо от того, сколько дорогих произведений искусства украшает стены их пентхауса. Это плохо хранимый секрет, что если вы не бостонского происхождения, с ледяной голубой кровью янки в венах, ты никогда не поднимешься выше нижних ступеней лестницы высшего общества города.

Мои глаза поднимаются, чтобы осмотреть пространство галереи, перемещаясь от высоких потолков к побеленным стенам и гигантским потолочным окнам над головой, где свет просачивается, как прозрачный мёд. Мне всегда здесь нравилось, и это хорошо, учитывая, что последние несколько лет это был мой обязательный