упало за витриной. В кассе забренчало монетки, на полу сверкнуло золото, и я увидела старинную кожаную туфлю с золотой пряжкой.

- Аврелий! – воскликнула я, торопливо поднялась и бросилась на помощь.

Аврелий лежал на полу, и я удивленно заметила, что от него пахнет чем-то вроде апельсина. Глаза мага были закрыты, по лицу струилась кровь, но он был жив, и теперь он был во плоти. Его многолетнее заточение завершилось, а тюрьма разрушилась. Я похлопала его по бледным щекам, убедилась, что он жив – просто оглушен конфликтом заклинаний – и негромко сказала:

- Держитесь, Аврелий. Я вас вытащу.

Он пробормотал что-то невнятное, и я принялась растирать руки для работы с магией исцеления.

Не боевая, конечно – но у меня работа с ней никогда не вызывала затруднений.

6.3

Виктор

Мои помощники оказались трудолюбивы, энергичны, но на редкость бестолковы. К концу дня я с трудом давил в себе желание подойти и детально разглядеть, откуда у них растут руки. За ремонт они взялись с той энергией, которая появляется у провинциала, когда он хочет услужить столичному барину, однако толку в этом было ни на грош.

- Не ругайси, барин! – вот все, что они могли мне сказать, когда я замечал недостатки.

Заглянула еще баба невиданных размеров – с ней был такой же сынуля, похожий на гору теста.

- Вы же, барин, будете разносчика искать? – спросила баба, выталкивая сына вперед. – Ну так вот вам мой Мэтью, и искать никого не надо. И проворный, и упорный, и старательный! Наймите, не пожалеете.

Мэтью, кажется, больше заинтересовала муха, чем работа в кафе. Я подумал, что тогда разорюсь на расколотых тарелках и съеденных в одну харю запасах, сказал, что уже нанял нужных людей, и баба укатилась, волоча за собой отпрыска.

 Одним словом, я подходил к лавке Аврелия, бормоча проклятия провинциальным олухам, и надеялся, что у Глории все в порядке.

Дверь язвительно продемонстрировала мне табличку «Закрыто» - я дернул ручку и обнаружил, что закрыто не означает заперто. Войдя в тихий сумрак лавочки, я не увидел Глорию за прилавком, зато услышал далекие голоса и пошел на них. В помещении пахло какой-то горелой дрянью с примесью древнего апельсинового одеколона, каким душились столетние светские старики.

Чуть в стороне от прилавка обнаружилась неприметная дверца. Я потянул ее, открыл и увидел нечто, что могло служить комнатой отдыха для персонала. На диване сейчас лежал Аврелий с видом несчастного страдальца, старательно укутанный одеялом. Рядом с ним на маленьком столике я увидел чайник, чашку и серебряные пластинки артефактов. Глория сидела на краю дивана, обрабатывала ссадину на виске Аврелия, и я подумал, что если ничего не предприму, то скоро эти двое будут миловаться, как голуби.

А там дело дойдет и до развода. А я не хотел разводиться с Глорией, и пироги с их рецептами были тут не при чем.

Я мог быть нечестным с окружающими. Но я всегда был честным с собой. И сейчас, глядя с какой теплой заботой Глория дотрагивается ватным шариком до виска Аврелия, я признался, что женился на Глории потому, что все это время меня влекло к ней.

Я влюбился в свою жену, пока охотился за рецептом пирога. И успел сделать столько, что теперь мне придется потрудиться, чтобы она ответила мне взаимностью.

Все это промелькнуло у меня в голове за несколько мгновений. Глория обернулась, и в ее взгляде проплыли мартовские льдины, словно я был неприятной помехой и разрушил что-то очень важное. Мне сделалось не по себе. Я знал, что ни одна девушка не простит за несколько дней то, что на ней женились ради рецепта пирога, но…

- Что случилось? – спросил я. – Как вы здесь оказались?

- Конфликт магических сил, - охотно объяснил Аврелий. Я неприязненно подумал, что он причешется, переоденется и станет настоящим щеголем, который, не имея за собой неприятного багажа, обязательно понравится Глории. – Один из аскорубов прорвался из зеркала в ваш мир, а наша драгоценная Глория его уничтожила.

- Это разрушило зеркало и освободило Аврелия, - ответила Глория с тем теплом, с которым не говорила со мной со дня нашей свадьбы. – Вот, теперь он здесь.

- Поздравляю, - хмуро сказал я. – Что собираетесь делать?

Аврелий улыбнулся и посмотрел на Глорию с такой нежностью, что у меня невольно сжались кулаки. Конечно, если ты сотню лет просидел в зеркале в компании с пауками внутри и селюками снаружи, то, разумеется, по уши влюбишься в красавицу, которая тебя оттуда вытащила.

- Завтра займемся оформлением патентов Глории, - ответил Авриль. – Такая талантливая волшебница не должна прозябать в этой глуши…

- Нам пока придется, - вздохнула Глория. Я подумал, что если она запатентует ту тарелку, по которой можно говорить с кем-то на другом краю света, то у нее будет столько денег, что она станет богаче королевской фамилии.

Тогда мне точно дадут пинка.

- Ты не ранена? – спросил я с искренней тревогой. Глория отложила ватный шарик, и мне послышался далекий хруст льда.

- Нет. Все в порядке. Немного руки дрожат, но так всегда бывает, если долго не занимаешься, - ответила Глория, и Аврелий тотчас же добавил:

- Вам нужно практиковаться, Глория, такой талант не должен зарастать травой. У меня на заднем дворе достаточно места, можете заниматься, когда вам угодно.

- У нашего дома тоже есть задний двор, - буркнул я. – И сад. Глория, если ты не против, мне надо с тобой поговорить.

Я понятия не имел, о чем буду разговаривать. Мне просто хотелось увести Глорию подальше от Аврелия. Он мне не нравился чем дальше, тем сильнее.

Да, я ревновал. Имел право, в конце концов.

- Пейте этот чай, - посоветовала Глория, поднимаясь с дивана. – Я зарядила для вас артефакты исцеления и устроила защитные пластинки по всему зданию. Все будет хорошо, Аврелий, можете не сомневаться.

- Разумеется, - мягко улыбнулся Аврелий. – Когда за дело берется такая сильная волшебница, как вы, то все идет так, как надо. Спасибо вам, Глория! Возвращайтесь завтра!

6.4

Глория

Мы вышли из магазинчика и неторопливо побрели по улице. Вечер был тихим и теплым, но я вдруг почувствовала, что меня знобит.

Все, что случилось сегодня, было возвращением к себе. После того, как меня завалили на экзамене, я готова была навсегда отказаться от магии. Вести обычную жизнь, готовить в «Трех