Пётр запрыгнул в люк. Кстати сказать, люк у нового танка был отличный. И очень удобный для покидания машины в критических ситуациях. Ну, и для быстрого попадания в машину – тоже. Он был гладкий, с закругленными краями, и влезать-вылезать через него не составляло никакого труда[35]. А ещё одним из достоинств люка была возможность его фиксации в нескольких промежуточных относительно «открыто» и «закрыто» положениях. И закрывался он изнутри знатно, фиксируясь при помощи зубчатой рейки, стопора и защёлки[36]. И вот настал момент, когда это оказалось очень даже уместным. Двое спешившихся бандитов тоже вскочили на танк и попытались помешать лейтенанту закрыть люк. Но не тут-то было!

Буквально минута, и все участники танкового пробега оказались в боевых машинах.

Кошкин тут же приказал Кайрату:

– Заводись и поехали.

Механик-водитель замешкался:

– Лагерь-то не собрали, Михаил Ильич.

– Ну вылезай, собирай.

Кайрат понял неуместность своего замечания и запустил двигатель.

– Эх, из башенного бы сейчас шмальнуть…

– По воробьям? Давай – в рощу. Поедем, они сами отстанут.

– А кто это?

– Да я откуда знаю…

Во втором танке Василий тоже запустил двигатель, но оказавшийся рядом с ним лейтенант Мизулин вдруг скомандовал:

– Стоять! Никуда не едем.

Василий удивился:

– Но Михаил Ильич же поехал.

– А мы нет! – злобно огрызнулся лейтенант. – Не видишь разве, я в исподнем? Я без гимнастерки не уеду. Дави этих гадов!

– Это можно! – весело крикнул механик-водитель.

После этого он газанул, посмотрел в смотровую щель и… тут же потерял всякий кураж.

– Не. Похоже, приехали…

Перед готовыми давить всех подряд танками стоял Дмитро Андриевский и крепко держал связанную Лиду, едва державшуюся на ногах. Злые глаза бородатого бандита блестели, а ствол обреза был направлен ей прямо в грудь. Пётр Мизулин от беспомощности заскрипел зубами.

– Нет, – обреченно вздохнул он, – только не это…

А Дмитро тем временем со смехом сказал:

– Вылазь, голубчики. Разговаривать будем.

Лейтенант Мизулин шепнул Василию:

– Я пошёл.

– Сиди, – ответил тот. – Начальство разберется.

Тем временем Кошкин уже вылез из люка своего танка. Бандиты тут же взяли его под прицел.

Дмитро скомандовал:

– Медленно вылазь. Лады? Не будете хулиганить – девчонку вашу не попортим.

Кошкин на правах старшего вступил с ним в переговоры:

– Девушку сюда, и я вылезаю.

Дмитро нагло усмехнулся:

– Не. Так дело не пойдёт. Вылазь сначала ты. И второму скажи, пусть свой трактор отопрёт. Не боись, договоримся.

Кошкин не стал скрывать своего сомнения, но бородатый бандит его «успокоил»:

– Не сомневайся, голубчик. Других вариантов у тебя всё равно нема.

Кошкин, понимая, что других вариантов действительно нет, вылез из танка и подал знак Василию Кривичу, чтобы тот тоже не сопротивлялся. Вслед за этим бандиты быстро проникли в оба танка. И они двинулись вслед за вскочившим в седло Дмитро Андриевским.

* * *

Нетрудно догадаться, что за сценой захвата танков велось скрытое наблюдение. Гоззо подал знак своим людям: в бой не вступать, но продолжать преследование.

А в это время директор Харьковского завода № 183 Юрий Евгеньевич Максарёв, обливаясь потом и заикаясь от волнения, разговаривал по телефону с Москвой. Разговаривал он с Георгием Константиновичем Жуковым.

– Всё, так сказать, идёт по графику… Да, Георгий Константинович… Не, ну… Мелкие проблемы… Они… Куда без них… Но в целом… Так точно… Придут в Москву вовремя, вы же знаете Кошкина. Он у нас… Как говорится… Если уж чего решил…

На другом конце провода Жуков тоже нервничал, но вида не показывал. В завершение разговора он сказал:

– Это хорошие новости. Выйдут на связь – передавайте привет. И скажите, что я уже доложил товарищу Сталину, что машины будут показаны на смотре. Всё. Всего доброго.

И повесил трубку.

Уже доложил… Будут показаны… Максарёв был человеком опытным, и он уже успел получить сообщение от завхоза Кириллова о том, что произошло в дороге. Тот и сейчас стоял перед ним, нервно вертя в руках кепку и то и дело вытирая влажные ладони о пиджак. Ничего толком не поняв из его сбивчивого рассказа, Юрий Евгеньевич для себя констатировал лишь то, что возникли очень большие проблемы, и что весь танковый пробег Харьков – Москва в настоящее время находится под большим вопросом. А товарищ Сталин с государственными интересами не шутит, щёлкнет пальцами – и нет очередного не оправдавшего высокое доверие директора завода.

В лагере бандитов в Волчьей Дубраве пленённых танкистов заперли в одном из вагонов, а точнее – в обшарпанном сарае, когда-то бывшем товарным вагоном.

Вскоре наступил вечер, и обитатели «тюрьмы» расположились на разбросанной по полу соломе. Никакой мебели в сарае не было, лишь в углу стояла грубо сколоченная из досок лавка, на которую сел Кошкин.

А вот Лиду Катаеву отвели в другой сарай, стоявший поблизости. Видимо, Тарас Маркин решил держать её отдельно, чтобы в случае чего вновь использовать в качестве заложницы.

В это время сам Тарас Тимофеевич в своём почтовом вагоне и не пытался скрывать гнев. Он с криком обрушился на Дмитро:

– У тебя что, глаза не смотрят?! Ты трактор от танка отличить не можешь?!

Сказать, что бородатый бандит пребывал в замешательстве, – это ничего не сказать.

– Так кто ж его знал-то? Не видать же было.