Работая в клинике Мананга, я почти каждый день принимал по полдюжины пациентов с жалобами на головную боль, тошноту, потерю аппетита и бессонницу. Каждый раз я спрашивал их, как быстро они добрались до Мананга. Если они поднялись быстро, причиной их симптомов, вероятно, была высотная болезнь, что избавляло от необходимости предполагать другой диагноз. Высота стала еще одним жизненно важным показателем наряду с сердцебиением и дыханием, и так же точно, как я проверял пульс каждого пациента, я просил их предоставить подробную хронологию их перемещения по горам. Я диагностировал ОГБ у бесчисленного множества пациентов – от иностранных и местных туристов до непальских гидов и носильщиков – и рекомендовал им тот же режим, который помог мне: отдых, лекарственные препараты и достаточное время для акклиматизации, которая занимала несколько дней. Это был первый случай в моей медицинской карьере, когда я пережил точно такой же недуг, что и большинство моих пациентов, и я хорошо представлял, как паршиво они себя чувствовали.

У многих пациентов симптомы ОГБ появились после поездки в Мананг по новой дороге, которую построили двумя годами ранее. Это была первая дорога, проходившая через этот отдаленный гималайский регион. Джипы, курсирующие по обрывистым, окутанным туманом скалам, набирают высоту медленнее, чем лифт, но все же позволяют добраться до Мананга менее чем за сутки, что значительно меньше, чем нужно организму для адаптации. Даже у местных жителей, живущих в каменных домах Мананга, развивалась высотная болезнь, когда они возвращались домой на машине после кратковременных спусков на меньшую высоту. После многих лет жизни на большой высоте в организме происходит долговременная адаптация: в первую очередь производится больше эритроцитов, чтобы доставлять скудное количество кислорода к клеткам. Однако процесс акклиматизации, который нивелирует симптомы высотной болезни, быстро сходит на нет на низкой высоте – всего за несколько недель, независимо от того, как долго человек жил в горах. Новая дорога экономически выгодна: до ее строительства средством транспортировки всего необходимого в Мананг были носильщики или яки. Но она также позволяет путешественникам значительно легче и дешевле набирать высоту с небезопасной скоростью.

Важным этапом физикального обследования пациентов с высотной болезнью была проверка равновесия. Я просил их встать в одном конце плохо освещенной и тесной палаты и пройти по прямой линии, ставя пятку к носку при каждом шаге, как при проверке водителя на алкогольное опьянение. Этот важнейший диагностический тест позволял сделать вывод о тяжести отека мозга: при достижении критической степени из-за внутричерепного давления, как при употреблении алкоголя, нарушаются базовые координационные способности мозга. Часто неспособность сохранять равновесие является первым признаком того, что симптомы вызваны не только ОГБ, но и более опасным состоянием – ВОГМ.

Большинство пациентов проходили тест на равновесие, но тем немногим, кто не мог его пройти, становилось плохо на маршруте после Мананга. Большинство участников похода по Кольцу Аннапурны направлялись дальше вверх по продуваемой ветрами долине и еще на одну милю в небо, чтобы пересечь горный перевал Торонг-Ла, самую высокую точку маршрута. От Мананга до него было два дня ходьбы, и с увеличением высоты у многих появлялись новые прогрессирующие симптомы. Те, кому становилось хуже по мере приближения к перевалу, разворачивались и возвращались в Мананг, чтобы получить помощь. Постоянный поток пациентов, возвращающихся с маршрута на подкашивающихся ногах, говорил о том, что впереди гораздо большие высоты и именно эти пациенты чаще всего не проходили тест на равновесие.

Однажды вечером в дверях клиники появилась молодая голландка. Сопровождавший ее молодой человек говорил, что она бредит и ведет себя как пьяная. По ее словам, она ощущала себя словно на палубе качающегося корабля. Местный житель, увидев, что она не может идти, дал ей лошадь, на которой она преодолела большую часть пути обратно в Мананг. Пока я выяснял ее симптомы, она держалась руками за голову и жаловалась на сильную головную боль. В обычных обстоятельствах пьяный пациент – это просто пьяный пациент. Но на высоте ее симптомы были гораздо более тревожными и указывали на что-то более серьезное, чем обычная ОГБ.

Когда она пришла к нам, ее состояние уже значительно улучшилось. Спуск на несколько тысяч футов по дороге к клинике помог ей: ощущение неустойчивости прошло и во время теста на равновесие она смогла пройти по прямой. У нее все еще были тяжелые симптомы ОГБ, но признаки более значительного отека мозга исчезли. Для людей с высотной болезнью спуск – оптимальный метод лечения и одно из немногих идеальных лекарств.

Одной из пациенток клиники была 78-летняя женщина – учитель тибетского буддизма по имени Ани. Она приходила раз в несколько недель, чтобы измерить артериальное давление и проверить уровень сахара в крови. Каждый раз она была одета в мешковатый халат цвета шафрана и такую же шерстяную шапочку, которая покрывала ее бритую голову. Ани была одной из нескольких лам[18], живущих в пещерах, вырубленных в скалах возле Мананга. Ее пещера находилась в полутора часах ходьбы от клиники. Она жила там одна последние тридцать восемь лет.

В один из своих выходных дней я отправился в ее пещеру. После изнурительного пути под палящим солнцем я застал Ани за наведением порядка в ее скальном жилище. Ей удалось сделать там домашнюю обстановку: несколько ковриков покрывали голые каменные выступы, а деревянные лестницы соединяли одну часть пещеры с другой. Ее дом был уютным, с потрясающим видом на долину. Простой и аскетичный образ жизни Ани впечатлил меня, как и ее переносимость разреженного воздуха: она проворно перемещалась по каменистым поверхностям и, казалось, не страдала одышкой, как я.

Ани рассказала мне через переводчика, что большую часть дня она обычно медитирует. Это была главная причина, по которой она жила так высоко в Гималаях: уединение и тишина ее обители были необходимы, чтобы концентрироваться на духовной практике. Даже такая крошечная деревня, как Мананг, с постоянным гулом коров, яков, детей и звоном колокольчиков, оказалась слишком шумной для нее. Расположенная высоко в скале, ее пещера была захолустьем даже по меркам Мананга и служила убежищем от людской суеты. Чем выше вы поднимаетесь в горы, тем меньше отвлекающих факторов вокруг: людей становится все меньше, как и молекул кислорода в воздухе. Я также подумал, что на этой высоте замедлению и достижению сосредоточенности во время медитации способствовали повышенные затраты дыхания на любую нагрузку.

Когда я спросил Ани, зачем она медитирует, она ответила: «Потому что я хочу познать себя». Для большинства поход в горы часто означает путь все дальше и дальше от дома, но, по мнению Ани, это может одновременно быть путешествием все глубже в свой мозг или приближением к своему разуму по мере подъема.

Я спросил Ани, считает ли она, что разум и мозг – это две разные вещи или единая сущность. «Две разные вещи, – подумав, ответила она. – Как и мозг, разум находится внутри тела, но это не то, на что можно указать пальцем. У него нет формы, размера или цвета».