* * *

Многие на Западе видели причину неудачи Крестового похода 1101 года в контактах Алексея I Комнина с турками. Он «играл роль скорпиона, безопасного спереди, но чей хвост вооружен ядовитым жалом, которого следует остерегаться» (Вильгельм Тир-ский. История Иерусалима 10, 12).

* * *

Византийские военачальники знали, что иногда выгоду можно извлечь, всего лишь притворяясь, будто делаешь что-то, но избегая вредных последствий, которые неизбежно наступили бы, делай они это «что-то» на самом деле. Полководец-евнух Нарсес, «Молот готов», осаждал Лукку в Италии, город, который не сохранил ему верность, хотя и дал заложников. Поэтому он вывел заложников к стенам и устроил жуткое зрелище казни — но только он привязал сзади к их шеям деревянные доски, чтобы они не пострадали от ударов меча, а заложники согласились подыграть ему, корчась на земле. Это были самые выдающиеся люди города, и потому их соотечественники, наблюдавшие за происходящим со стен, начали плакать и проклинать врага. Нарсес пообещал, что, если город сдастся, он вернет заложников к жизни и не применит больше никаких санкций. Они согласились, думая, что он никогда не сможет выполнить эти условия, но он сделал это, и Лукка сдалась (Агафий Миринейский. История 1, 12–13).

* * *

Военачальник и будущий император Алексей Комнин только-только захватил мятежного норманнского наемника Русселя де Байё, но опасался, что его сторонники в Малой Азии попытаются освободить Русселя прежде, чем Алексей успеет доставить его в Константинополь. Поэтому он на глазах у многих свидетелей притворился, будто ослепляет его, изображая разъяренного судью, а Русселя заставил подыгрывать ему: кричать от боли и брызгать фальшивой кровью. Теперь никто не думал освобождать его, и Алексей отвез пленника в столицу, где с его глаз сняли «кровавые» повязки (Анна Комнина. Алексиада 1, 3).

Умения

Император-воин Иоанн Цимисхий (969–976), вероятно, был невысок ростом, но силен и, как говорили, умел перепрыгивать через трех коней, попадать стрелой в отверстие кольца и на полной скорости выбивать пикой кожаный мяч из стеклянной чаши, не повредив ее (Лев Диакон. История 6, 3).

* * *

Разбитый норманнами Робера Гвискара при Диррахии 18 октября 1081 года, Алексей I Комнин был окружен и вынужден биться за свою жизнь. Он отрубил руку одному из нападавших, а когда другой намеревался ударить его по голове, хладнокровно откинулся назад в седле, легши на круп лошади, так что вражеский меч только перерезал ремешок его шлема, и тот со звоном упал на землю. После этого удары вражеских копий слева не сбросили его с седла лишь потому, что его удержали ответные удары копий справа. Удивив противников, его конь вскочил на высокую скалу, «на крыльях Пегаса», и смог ускакать прочь (Анна Комнина. Алексиада 4, 6–7).

* * *

В своем «Слове о том, каким должен быть император» философ Никифор Влеммид (XIII век) поставил под вопрос полезность игр, используемых в военной подготовке, таких, например, как умелые движения при игре в поло. Тренеры, видимо, считали, что это делает воинов более ловкими, Влеммид, в частности, ссылается на упражнение, когда надо было прыгать на одной ноге, стоя на надутом мехе и пытаясь удержаться (PG 142, 637). Это был византийский потомок древнегреческой игры под названием ἀσκωλιασμός.

Смесь

За всю свою историю византийцы вели около 120 гражданских войн — в среднем по одной каждые десять лет. Более чем в шестой части этих войн удалось добиться свержения императора в Константинополе[21].

* * *

Четыре византийских императора погибли, сражаясь с чужеземцами: Юлиан был смертельно ранен в битве с персами в 363 году, Валент — с готами в 378 году, Никифор I — с болгарами в 811 году, Константин XI Палеолог — с турками-османами в 1453 году. Юлиан был погребен сначала в Тарсе, а затем в императорском мавзолее в Константинополе. Тела Валента и Константина XI так и не были найдены. Череп Никифора болгарский хан Крум оправил в серебро, превратив в чашу для питья, и заставлял своих союзников пить из нее (Феофан Исповедник. Хронография 491).

Илл. 8.3. Резня во время гражданской войны; миниатюра Мадридского Скилицы

* * *

Во время осады Рима (536–538) один византийский воин упал за стенами города в яму, где раньше хранилось зерно. Он не смог сам выбраться и потому остался там на ночь, не смея позвать на помощь, так как местность кишела готами. На следующий день туда же упал готский воин. Они договорились, что каждый позовет на помощь, но пообещает спасти жизнь другого, если его найдут свои. Случилось так, что их нашли готы, которые выполнили обещание и отпустили ромея (Прокопий Кесарийский. О войнах 6, 1, 11–19).

* * *

Когда полководец Никифор Фока осаждал арабский Хандак на Крите (Кандия, современный Ираклион) в 960–961 годах, начальник его осадной артиллерии забросил в город хромого, но живого осла, и Никифор сказал в шутку своим людям, что он видит, как тот парит в вышине «подобно орлу» (Феодосий Диакон. Взятие Крита 3, 173–194). Никифор также обезглавил арабов, которых обнаружил в окрестностях, и катапультами забросил их головы в город, чтобы горожане могли узнать своих родственников: здесь брат, там отец (Взятие Крита 2, 58–80; Лев Диакон. История 1, 7–8).

* * *

Алексей Комнин разбил и почти истребил печенегов, северных варваров, которых византийцы называли скифами. Это случилось в последний день апреля, что породило поговорку среди жителей Константинополя: «Из-за одного дня скифы не увидели мая» (Анна Комнина. Алексиада 8, 5, 9).

* * *

В период своего расцвета византийская держава могла вводить и усиливать эмбарго в отношении других стран. В 1016 году Василий II запретил контакты и торговлю империи с Сирией и Египтом, за исключением лишь нескольких контрагентов (Яхья Антиохийский. Хроника 5, 401–403). Позже он снял эмбарго с Сирии, когда ее правители припали к его ногам, но сохранял его против Египта до 1020-х годов.

* * *

Византийцы верили, что Богородица спасла Константинополь в 626 году, когда его осадили авары. По этой причине они торжественно именовали Ее своим «главным воеводой», например, в Акафисте, одном из важнейших песнопений православной традиции. Общепринятым считалось, что Богородица со слезами на глазах ходатайствовала перед своим Сыном Христом о спасении ромеев, используя свои слезы как оружие (Георгий Писида. Война с аварами 141). Но Ее представляли и сражающейся лично, топящей славянские корабли, разящей невидимыми мечами и мечущей свыше священный огонь (Война с аварами 448–461; Феодор Синкелл. О нападении безбожных варваров и персов на сей богоспасаемый Град). В одной хронике аварский хан, осаждавший город, в страхе говорит: «Я вижу женщину в величественном одеянии, обходящую в одиночку стены» (Пасхальная Хроника 725).