Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Противный, стальной взгляд. Холодный и гнилой одновременно.
Прожигает, вырывает нутро с мясом и прокручивает в мясорубке.
Воздух застревает в горле, и я не могу сделать ни вдох, ни выдох.
Он смотрит пристально, губы трогает насмешка, а вся его поза говорит о том, что он чувствует себя победителем.
– Девушка? – щелкает перед лицом какая-то мадам.
На вид она словно перележала на солнце, а платье село после стирки. Благо ее вид, и рука цепляющая, как свою собственность моего бывшего мужа, меня отрезвляют, и я могу нормально прийти в себя.
– Что, простите? – спрашиваю ее.
– Ц, деревенщина. Мы в списке, говорю. Архипова и Самойлов.
Проверяю и вижу, что тут ее фамилия, а рядом плюс один, в скобочках уточнение).
Хочется смеяться в голос.
– Отлично. Архипова плюс один. Приятного вечера, ваш столик самый крайний.
В последний момент, он смотрит на меня так жутко, что мне становится страшно. Я никогда не видела в других людях такую ненависть и не чувствовала подобного страха и холода.
Я больше не хочу тут быть. Он принес с собой яд. Удушающий и мерзкий. Мне страшно. И даже присутствие Саши где-то там, не помогает отвлечься.
Стою еще пару минут, словно в прострации и иду в уборную, постоянно оглядываясь назад, боясь увидеть того, кто вновь окунает меня в ужас прошлых лет.
Глава 19
Александр
Чтобы понять, что она напугана мне понадобилось лишь взглянуть в ее сторону. Сначала я потерял из вида Эмму. Прошелся взглядом по залу и увидел ее бледную и отстраненную на входе.
Стал двигаться в ее направлении, а она вдруг чуть ли не бегом помчала в сторону уборных. И все бы ничего, если бы в эту секунду какой-то мужик, проследив явно за ней, резко сорвался следом.
«Неужели этот мудила пробрался сюда?»
Мерзкий ублюдок!
Да, я пока не действую в открытую против него, не хочу вспугнуть, лишив себя права мести. Я действую аккуратно, перекрывая кислород ему для выхода в свет.
Он продолжал свою якобы благотворительность поддерживая дело Эммы, ведь она была всегда на слуху и ее частые подарки детским домам. Данное мероприятие уже второе, куда он не должен был попасть, однако что-то пошло не так. И судя по тому, что он был с дочкой Архипова, эта пиявка к ней присосалась. Мысленно смеюсь, потому что ее, даже сам отец еле выдерживает.
Стремительно иду за этим червяком и оказываюсь прав. Он следует четко за Эммой. Пытается открыть дверь, но я ударяю по ней рукой, останавливая его.
– Какого хрена? – басит мудак.
Хватаю его за шкирку и заталкиваю в мужской туалет, прикрывая за собой дверь, от лишних глаз и ушей.
– Такого. Ты там что-то забыл?
– А тебе какое дело? – сует руки в карманы.
Идиот. Я ж его даже левой уложу тут.
– Самое важное, мудило.
– Защитник значит?
– От тебя мне не придется ее защищать, потому что ты и на сантиметр к ней не приблизишься, а рискнешь я тебя в порошок сотру.
– Давыдов, – храбрится петушок, – я не Золушка, чтобы плакать из-за бала, которого ты меня лишил. Клал я на благотворительность.
– Знаю. Это лишь начало, подонок.
«Черт, не получилось играть в скрытую. Но он уже знает обо мне, значит Ксения успела разболтать. Стерва.»
Разворачиваюсь, но понимаю, что даже сейчас я не могу просто уйти…
Я вспоминаю ее слезы, ее боль… словно пелена перед глазами появляется, я хочу убить этого ублюдка. Порвать на части, за каждую минуту этих гребаных лет, что он забрал у моей женщины.
Возвращаюсь в обратное положение и бью тварь в морду кулаком, разбивая нос и походу ломая его. Судя по объему крови и характерному хрусту. Правда ловлю падлу, чтобы не сдох сейчас от удара об пол, так как он тут же начал падать.
Кричит скукожившись, как креветка и скулит, как щенок.
– Рот закрой, пищишь, как девчонка.
– Ты пожалеешь об этом. Ты и эта сука… – долбаеб. Сам себе роет могилу. Бью ему затрещину, такую звонкую, что от стен отскакивает эхом, а то вырубится, если я ему снова кулаком впечатаю.
– Откроешь свой рот еще раз в сторону Эммы, я перестану быть добрым, шавка.
Встаю, мою руки и выхожу, слушая все это время чуть ли не истерику.
Но против Эммы он и слова больше не сказал.
В зале по-прежнему людно. Шампанское льется рекой, а ее я так и не вижу.
– Жанна, где Эмма.
– Она только что отпросилась, Саш, встревоженная такая. Не нравится мне это. Если найдешь ее, позаботься о девочке.
– Куда она ушла?
– Думаю за вещами. Это в сторону администрации, там мы взяли себе комнату отдыха. Не ошибешься.
– Спасибо. Вечер прекрасный, благодарю. Чек я оставил, где положено.
– Так Матвей же уже внес…
– Мне не жалко. А они смогут поправиться и жить. Если не будет хватать звони.
– Ох, Сашка, где мои тридцать, не был бы ты холостяком ни минуты.
– А кто сказал, что я являюсь таковым? – подмигиваю ей и под звонкий смех убегаю на поиски Эммы.
Подхожу к нужной мне комнате и слышу приглушенный плач.
Начинает трясти от того, что я пропустил их встречу, что не защитил ее.
Беру себя в руки и медленно вхожу.
«Вот, как он умудряется везде быть впереди меня?»
Отец прижимает Эмму к своему плечу, сидя на диване вместе с ней. Она так доверчиво к нему прижимается, а меня снова пелена злости перед глазами.
«Надо было и второй раз кулаком вмазать!»
Подхожу ближе и слышу тихое бормотание. Даже не услышала, что я вошел.
Папа смотрит на меня и кивает головой. Сажусь, с другой стороны, от девушки, и она тут же выпрямляется.
– Саша… – то ли удивленно, то ли с облегчением, но ее глаза были такими красивыми в этот момент, хоть и заплаканными.
«Попал ты Санек. Жестко и надолго.»
– Все хорошо, – стоит произнести эти слова, как она тут же бросается ко мне на шею и крепко обнимает.
Отец встает и быстро выходит, оставляя нас наедине и прикрывает дверь.
– Я так рада, что ты тут, – льнет так доверчиво, так ласково.
Перетягиваю ее на свои колени, а сам откидываюсь на спинку дивана, еще крепче сжимая хрупкую, тонкую фигурку.
Зарываюсь носом в сгибе шеи, вдыхаю аромат, исходящий от нее, и кайфую.
Какое же это наслаждение, быть с ней рядом, вот так просто обнимать и
