Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Месяц спустя
– Пап, а где соска Матвея? Не могу найти. Макс, ты не видел?
– Нет.
– Ну дай ему грудь.
– Саш, я его не кормить хочу, а в люльку положить. Буквально пару минут, а потом он уснет.
– Давай укачаю на руках.
– Саш, – гневно смотрю на него.
– Понял-понял. Ищу соску. Кстати, сегодня установили новые качели в детдоме в Целинке и недавно горку большую поставили для снега.
А еще я знаю, что суд над клиникой завершился и над всеми причастными, но не лезу туда, муж все сам сделал.
– Скай утащил, – кричит сын.
– Что утащил? – иду за псом и вижу, как он грызет соску.
– Щас начнется, – шепчет сзади меня Саша, видимо отцу и развернувшись я наблюдаю, как они медленно пытаюстя уйти.
– Стоять. Чей это пес?
Поворачиваются и смотрят глазами ангелов, и один и второй, еще и Макс прибежал рядом встал.
– Чей? Ну что за дела? Научит его кто-нибудь уму разуму? Ладно Максим маленький, ну а вы? Саш, я тебя сколько об этом просила? Ждешь, когда сын вырастит, да будет уже поздно? Собака тоже растет вообще-то.
В дверь звонят, и все сразу бегут открывать ее.
– А ну стойте все. Мы еще не закончили.
Выхожу к ним, как раз посмотреть кто там пришел.
Медленно подхожу, не слыша ничего, лишь приглушенные голоса.
Мужчин встали так, что мне не видно никого, только макушки. И по всей видимости там девушка и мужчина.
Тут малыш на моих руках начинает плакать, а от двери такой же детский плач.
Папа и Саша расходятся, а я слышу женское «ш-ш-щ» и смотрю в до боли родные глаза.
Она стоит с младенцем на руках и так же покачивая ребенка смотрит на меня.
Слеза… первая, вторая, третья… чувствую, как трясется подбородок.
– Милая дай его, пойду уложу, – Саша забирает обоих детей, папа уходит с ними.
Майкл забирает розовое чудо у Вики и подмигивая мне проходит мимо за всеми остальными.
А я стою и не могу пошевелиться, наблюдая как она плачет и закрывает рот руками, чтобы не закричать от боли и радости, которые борются между собой.
– Я… я… Вика я…
– Эмма, – кричит она и бежит мне на встречу.
Сталкиваемся с ней в крепком объятии, будто две волны встретились.
Прижимаем друг друга все крепче и крепче.
Отдаем всю эту горечь, что скопилась за годы разлуки и ужаса, которые нас окутывали с ног и до головы.
Плачем навзрыд, в голос, вместе чуть ли не воем…
– Вика, боже, поверить не могу. Вика…
– Эмма… я видела тебя во сне в ночь перед родами самыми и только тогда вспомнила тебя… Я все знаю, Эмма, мне так жаль. Мне жаль, что меня не было рядом, прости меня пожалуйста. Твой малыш…
– Что? Нет-нет, он живой, Максим мой сын. Это все муж подстроил. Все сделал, чтобы сломать.
– Господи, поверить не могу, скотина. Хорошо, что он сдох, мудак. Вот не зря я его не выносила, ублюдок. А Игоря помнишь? Тоже псих долбанный. Три года Эмма, – обнявшись уходим на кухню и ведем разговоры о нас…
* * *
Они еще долго говорили о том, что было, делились тайнами и мыслями, в которых самой себе признаться страшно, не то что другим, но это не про них.
Они всегда были странно близки, странно схожи, понимали друг друга, даже когда, по сути, понять было сложно, они это умели.
Прошло так много времени и память стерла многое с линии их жизней, унесла за горизонт плохое, но они были прежними. Немного сломленными когда-то другими людьми, но восстановить себя им помогли…
Любовь…
Этот вечер был таким теплым. Среди подруг, мужей, детей… все сложилось, срослось.
Идеальный финал, идеальное начало.
Быть может потом маленький Матвей увидит в подруге детства Лети нечто, что заставит его взглянуть на нее иначе, а может быть и нет… Кто знает…
На данный момент все идеально, а большего им сейчас и не нужно!
Как бы много они не теряли, обрели обе в итоге гораздо больше и Виктория, и Эмма.
