Я поняла ее ненависть ко мне. Я все поняла!

– Здравствуй. Зачем… Что с тобой?

Голова стала кружиться, и я ухватилась за дверной косяк.

– Прости, ты не могла бы мне стакан воды дать? Что-то не хорошо.

– Проходи. Сейчас принесу, – садит меня на небольшой пуф на входе и идет за водой.

Снимаю шарф, освобождая шею. Не могу дышать.

– Спасибо.

Выпиваю стакан и кручу в руке бокал.

– Кристина, ты сейчас занята?

– Нет. Эмма, прости, но я не очень желаю говорить с тобой и даже находиться в одном помещении.

Пропускаю мимо ушей ее слова.

Я знаю, что она в курсе того, что произошло. Знаю про ее чувства к этому ничтожеству и понимаю то, что она сейчас стыдится того, как говорила со мной. Но это последнее, что меня вообще волнует.

– Я прошу тебя поехать со мной. Пожалуйста, – смотрю в ее потерянные глаза.

– Куда?

– Кристина, пожалуйста.

– Объясни.

– Не могу. Пожалуйста доверься. Но это очень важно.

– Ладно, сейчас.

Надевает теплое пальто, сапоги и мы вместе садимся в машину, на которой я приехала со Степаном.

– Ты что убить меня решила? – спрашивает с долей черного юмора, но я вновь пропускаю все это.

– Спасибо, Степа. Пошли.

Иду на негнущихся ногах. Сегодня я уже была тут. Я видела, что Саша сделал.

Теперь тут плитка, маленький ангел и красивая оградка.

Еще скамейка.

Подхожу и уже плачу.

Открываю калитку и вхожу.

– Зачем мы тут? – спрашивает голосом, наполненным страхом.

– Садись, Кристина.

Делает, как я прошу.

Тишина.

– Тут я умирала почти каждые выходные. Между пьянками. Каждое тринадцатое августа с новой игрушкой в руках, из года в год. Я похоронила тут в тот день свое сердце, Кристина. Это было… Это было ужасно. Все происходящее, оно… оно выжигает внутри тебя клеймо боли, каким-то специальным символом и ты ничего не можешь поделать. Это ломает. И меня сломало. Я стыдилась себя и вновь брала в руки алкоголь, но не потому что хотела или желала, просто обычный сон, на трезвую голову сводил с ума ужасами. Если бы не Саша… – поднимаю голову к голубому небу, желая еще немного сил. – Если бы не он я бы не узнала правды и не выбралась из того болота. Но недавно я узнала, что тут не мой сын.

Повернулась к ней и продолжила:

– За день до того, как мне сделали кесарево, девушка из первой палаты потеряла… потеряла…

– Это… Они сказали, что так нельзя… сказали, что не отдадут его… Что такие правила… а я так хотела… хотела иметь место, куда буду приходить иногда… чтобы, чтобы… это он? Он?

Спрашивает и ждет. Надеется.

– Да, Кристина. Мне отдали твоего сына.

Обхватывает лицо руками и кричит. Обнимаю ее, и мы вместе плачем.

Прошло больше десяти минут, пока она не смогла более-менее ровно дышать.

– Прости, Эмма. За все мои слова. Я ненавидела тебя за то, что ты, как я думала, сама подвергла своего ребенка опасности в то время, как другие отдали бы жизнь за то, чтобы малыш жил и оберегали, но это не помогло.

– Мы все совершаем ошибки и немало их уже совершено. Мне очень жаль, что с твоим сыном такое произошло, но сейчас ты должна жить дальше. Да, ты не ушла в подполье, как я, но и так дальше нельзя. Ты еще молода, и многое успеешь сделать.

– Почему ты так добра? Я ведь сама знаешь, что делала в фирме твоего мужа.

– Я мать в первую очередь. А дети ни в чем никогда не виноваты. Я вызвала тебе такси и уже оплатила его за ожидание. Не торопись.

– Спасибо, Эмма, что была с ним.

– Он не был одинок. Знал, что его любят. Мы обе.

Подошла и погладила «ангела» по голове коснувшись его крыльев.

– Пока малыш.

Вышла за оградку и вновь остановилась.

– Кристина, – она повернулась и посмотрела на меня. – Надеюсь ты не против, если я буду иногда приходить к нему, с новой игрушкой.

Две одинокие дорожки потекли из ее глаз, и она закивала.

– Я буду тебе благодарна за это.

Прошлась по рядам, дойдя до Сашиной мамы и села на скамейку.

Как все-таки она красива.

Прикрыла глаза и отдалась этому ощущению… будто она тут! Будто рядом, за моей спиной.

Такое ощущение, что сейчас ставится точка под главой, и тут же открывается новая страница.

В кармане играет мобильный и я улыбаюсь, потому что знаю кому принадлежит этот звонок.

– Да, родной.

– Я соскучился, милая, – хриплый голос. – Сын спит. А ты где?

– Я? – смотрю в красивые глаза его мамы. – Скоро буду. И я тоже соскучилась по тебе.

– Жду тебя.

Встаю и ухожу к машине, а после еду домой, где меня ждет моя любимая семья.

Эпилог

Семь месяцев спустя

Захожу в фойе фирмы мужа и сразу натыкаюсь на улыбчивую и как всегда приветливую Юлю.

– Привеееет. Какие вы большие уже стали, – протягивает руки к моему не маленькому животу.

– А мне вообще везет. Первый был большим и второй такой же, – глажу свое сокровище и чудо, в которое не могла поверить даже спустя восемь месяцев беременности.

Было столько переживаний вначале. Хорошо, что я забеременела после всех тех избиений, но суд и дальнейшие стрессы могли повлиять на ребенка, однако ничего подобного не было выявлено. Малыш здоров и как сказали врачи, «богатырь». Снова богатырь.

Саша сдувает с меня пылинки, а когда его нет рядом, он поручает это действие своему отцу, еще и Макс за ними повторяет. Но как же приятно их внимание, не передать словами.

– Саша у себя не знаешь?

– Вроде да, могу у Маши спросить.

– Не стоит. Я поднимусь к нему.

– Как твои?

– Спасибо, все хорошо. Дочка вчера щенка притащила, вот думаем, что с ним делать. Может нужен? А то мы в квартире живем, нам ну не вариант его оставлять. А, так будет к Максу приезжать в гости, и успокоится.

– Слушай, не знаю. Сын уже намекал на маленького друга. Как спущусь скажу наверняка. Посмотрим, что муж скажет.

– Хорошо. Ты меня очень выручишь.

Поднимаюсь на лифте, а сама волнуюсь, ведь вопрос моего приезда очень важный. Я приняла решение. И готова озвучить его.

– Привет, Маш.

– Добрый день, Эмма Витальевна. Александр Матвеевич сейчас говорит по телефону, но скоро уже завершит. Может чай?

– Спасибо. Тот самый, который зеленый.

– Я помню, – улыбается и уходит.

А я, как сейчас вспоминаю, когда Саша притащил целую «плантацию»