Громкий топот, раздавшийся сзади, заставил обеих девушек подпрыгнуть. На краю озерца стояла Бригид и методично била передним копытом о камень, который от ударов пенился и пузырился.

- Мыльный камень, - объяснила она. - Я решила сделать что-нибудь полезное, пока вы там рассматриваете друг друга.

Она наклонилась и просеяла кусочки сквозь пальцы.

- Думаю, измельчены вполне достаточно. Бригид расшнуровала жилет и аккуратно разложила его на сухой скале.

- Почему ты не смотрела на нас? - спросила Бренна охотницу.

- Меня учили, что все люди - странные, уродливые существа, поэтому вы обе кажетесь мне совершенно нормальными, - сказала она с саркастической усмешкой и ринулась в воду.

- Я понимаю, что она вряд ли хотела сделать нам комплимент, но ее отношение - это хороший признак, - вслух подумала Бренна, глядя вслед охотнице.

- Да, конечно, - согласилась Эльфейм и улыбнулась своей новой подруге. - Так что, мы закончили осматривать друг друга?

- Думаю, да. Хотя мне хотелось бы потрогать твой мех, если ты не против, - торопливо добавила она.

Эльфейм подняла ногу и протянула ее знахарке.

- Ничего особенного. Правда, я считаю это шерстью, а не мехом.

Бренна провела пальцем от колена Эльфейм до скакательного сустава и, поколебавшись, дотронулась до блестящей черной поверхности копыта.

- Ой!… Она такая же мягкая, какой кажется.

Затем верх взяла любознательность знахарки.

- Твою кожу легко порезать, или она крепче человеческой? А как ты реагируешь на обжигающие растения, например на ядовитый плющ или дуб?

- Если твой брат приедет сюда и найдет нас троих голыми, то я знаю как минимум двоих, кому при этом будет очень неудобно, - крикнула Бригид с середины водоема.

Бренна побледнела и торопливо обернулась в сторону дороги.

- Ты права. Это было бы ужасно.

- Идем, - сказала Эльфейм. - Можешь спросить меня позже.

- Ладно, - улыбнулась Бренна.

- Возьмите с собой кусочек мыльного камня, - крикнула Бригид.

Бренна поспешно опустилась на колени и взяла горсть мыльных камешков. Сделав глубокий вдох, она вошла в озерцо, поскользнулась на гладких камнях возле берега, упала на спину и задохнулась, когда холодная вода неожиданно покрыла ее тело.

Эльфейм усмехнулась и нерешительно опустила в воду кончик копыта.

- Ты все еще думаешь, что это хорошая идея? Бренна лязгала зубами, тем не менее воодушевленно кивнула.

- Когда привыкаешь, все не так уж плохо.

- Не беспокойся, госпожа. Меховая шкура защитит тебя, - сказала Бригид, затем смешливо скривила губы и добавила: - По крайней мере, часть тебя.

- Звучит не очень обнадеживающе, - хмыкнула Эльфейм, но продолжала улыбаться.

Они подтрунивали друг над другом легко и просто, словно были знакомы много лет. У нее появились друзья.

- Не беспокойся, я иду.

Но перед тем как ступить в воду, она замешкалась, ощутив затылком какое-то неудобство. Это чувство было слишком хорошо знакомо Эльфейм: мурашки по спине, безотчетное ощущение того, что за ней наблюдают. Сделав вид, что просто решила переложить одежду, она незаметно окинула взглядом окружающий лес, но не увидела чего-то необычного. Среди деревьев не скрывалось ничего подозрительного, там не прятался никто, кроме щебечущих птиц.

Но девушка продолжала ощущать покалывание в затылке.

По- видимому, ее воображение, разыгравшееся за весь этот необыкновенный день, никак не хотело успокаиваться.

- Знаешь, чем дольше простоишь, тем холоднее покажется вода, - сказала Бренна.

Эльфейм вернулась к озерцу. Губы знахарки посинели, но она выглядела вполне счастливой, втирая в волосы мыльный камень.

Не обращая больше внимания на непонятные ощущения, Эльфейм схватила горстку мыльного камня и с визгом погрузилась в холодную воду.

Когда она сняла одежду, Лохлан понял, что должен отвернуться или хотя бы отвести глаза. Это было бы правильно и честно. Но он не мог. Она гипнотизировала его. Фоморианец упивался ее наготой.

Иногда во сне он касался ее кожи или целовал в губы, но эти сны всегда были яркими и короткими, заставляя его вожделеть еще больше. Теперь Эль была здесь, совсем близко. Его темные крылья дрожали, отражая нарастающее желание. Ему было одновременно жарко и холодно. Смотреть на нее оказалось сладкой мукой.

Когда Избранная отвернулась от воды и стала внимательно осматривать лес, Лохлан замер, спрятавшись в тени деревьев, но в висках его сильно застучало. Она чувствовала, еще не зная его, но ее душа уже поняла, что он здесь.

Потом Эль вошла в воду, и лес наполнился ее смехом. В его видениях она никогда не смеялась. Он только иногда видел, как она улыбалась своему брату-воину или родителям. Сейчас ее неожиданный смех стал подарком, утолившим его жажду, но он продолжал так же сильно желать ее, чувствовал, как изгибаются его губы. Эльфейм должна смеяться чаще. Он хотел видеть ее счастливой, думал, что может сделать ее такой.

Если бы только был какой-нибудь способ…

Пророчество. Оно преследовало, мучило фоморианца. Как Лохлан мог выполнить его и жить с собой в мире? Но если он этого не сделает, то родной народ будет обречен на существование, полное боли, мучений и безумия. Нет! Он не мог думать о том, что произойдет, если поиски не увенчаются успехом. Его мать глубоко верила в любимую Эпону. Он до сих пор помнил ее лицо, освещенное воспоминаниями о том, как она исполняла ритуалы Богини и учила его обычаям Эпоны. Она верила так сильно, что смогла пережить жестокое насилие. Мать, больная и слабая от рождения, собрала таких, как она, чтобы приютить их детей-гибридов. Матери этих младенцев должны были умереть после их рождения. Им предназначалась роль инкубаторов для их дьявольских поработителей, захватчиков-фоморианцев, чьи жены по непонятной причине не могли рожать. Человеческие женщины не были бесплодны. Они должны забеременеть и явить на свет новое поколение фоморианцев. Неважно, что человеческие матери не могли пережить рождение своего ужасного потомства.

Но его мать пережила рождение сына, как и небольшая группа других женщин. Богиня не оставила ее. Сколько раз Лохлан слышал, как она говорила эти слова? Почти столько же, сколько Пророчество.

Решимость заполнила фоморианца, которого привели сюда мечты об Эльфейм. Ему оставалось только преодолеть множество трудностей, чтобы быть с ней. Он закрыл глаза и тяжело оперся о толстый ствол дерева, за которым прятался. Они с Эльфейм были похожи - смешение двух рас.

Женский смех и прохладный ароматный бриз пробудили в нем воспоминания. Ему показалось, что он видит мать, склонившуюся над ручьем, где они обычно стирали свою небогатую одежду. Она всегда много работала, получала скудные крохи, но в воспоминаниях ему сразу же представлялись ее улыбка и нежный смех.