— Что, все так плохо?

— Кэролайн, я измучилась, пытаясь относиться к нему спокойно. И понятия не имею почему, но мне это никогда не удается. Он постоянно меня критикует — фасон моих платьев, фильмы, которые я смотрю, мою любимую музыку. Вчера, например, он явился к нам на ужин и набросился на мою бедную маму, потому что застал ее за просмотром сериала «Кейни и Лейси». Он сказал ей, что это самый убогий сериал, когда-либо фиксировавшийся на пленке, и что он предназначен для домохозяек в первой фазе климакса.

— Не может быть.

— Увы, может. А мама вдвойне расстроилась, потому что столько хлопотала об угощении. Испекла торт с кремом и все прочее. А потом я боялась, что папа просто вышвырнет Пита за дверь, когда он начал критиковать его взгляды на литературу.

— А что он читает?

— «Охоту на шпионов».

— Мне очень жаль, Эмилия. Я и не думала, что все настолько плохо. А на следующий вечер Пит водил тебя в кино?

— Да. На «Синий бархат». Там в самой первой сцене на дороге находят отрезанное человеческое ухо… может, не надо продолжать? Я, как могла, изображала удовольствие, но он меня всегда разоблачает. Арт-хаус — это явно не мое. Я бы в сто раз охотнее пошла на «Ханну и ее сестер» Вуди Аллена. А про тот раз, когда он обнаружил, что я считаю Че Гевару одним из «Роллинг стоунз», мне лучше и не начинать. Я с тех пор и слышать не могу ни о ком из них.

— Ты говорила с Джейми?

— Нет. Это отдельная тема. К Джейми он тоже придирается. Он всегда спорит с Джейми из-за группы. Он говорит, что Джейми поет фальшиво и песни пишет слишком коммерческие. Он хочет вести «Запасной выход» в совершенно другом направлении. Экспериментальная, электронная музыка — что-то типа того. По-моему, в представлении Пита успешная песня должна вывести их на интервью с Паолой Йейтс в программе «Труба», тогда как Джейми…

— Втайне хочет представлять Ирландию на конкурсе «Евровидение» — да, знаю.

Тут появляется Майк и покровительственно обвивает рукой талию Кэролайн. Для меня это дополнительный повод расстроиться, хотя я этого никогда не высказываю. Они стали встречаться тогда же, когда и мы с Питом, и до сих пор так прекрасно ладят, что это лишь подчеркивает медленное ухудшение нашей ситуации. Простой пример: Майк подарил Кэролайн на рождество нитку жемчуга. Чтобы ее купить, ему пришлось вкалывать в свободное время в гараже, а Пит явился… без подарка. Вообще. Ноль без палочки.

Правда, он заявляет, что принципиально против идеи дарить подарки, пока в Африке люди гибнут от голода, но из-за этого я чуть голову не сломала, придумывая, что ему подарить. Наконец купила сезонный абонемент в «Грин-синема» на ретроспективу Феллини, что, как я знала, должно ему понравиться.

Забавно, но, протестуя против дарения подарков, он совсем не возражает против их получения…

— Как поживают два моих любимых Ангела Чарли? — спрашивает Майк. — И куда пошли Сабрина и Чарли?

— Понятия не имею, — отвечаю я. — Кажется, за пивом.

— Правда, он красавец? — спрашивает Кэролайн, глядя на Майка с обожанием.

Майк наряжен Ричардом Гиром из «Офицера и джентльмена» и выглядит воплощенной девичьей мечтой. Как только я собираюсь спросить их, на манер Золушки, далеко ли до полуночи, в комнату втискивается Пит.

— О, привет, Пит! — тепло приветствует его Кэролайн. — Кем ты нарядился?

— Одной рок-звездой.

— Кем именно?

— Угадай. Эмилия, не подсказывай.

— Э-э… Бон Джови? — спрашивает Майк.

— Ты думаешь, что я бы оделся как Бон Джови? Мимо!

— Принц?

— Даже не похоже.

— Сдаемся.

— Билли Айдол. Хотя это было ну та-а-ак очевидно.

Если быть честным по отношению к Кэролайн и Майку, это было вовсе не так очевидно. Единственная разница между обычным видом Пита и сегодняшним состоит в том, что он чуть больше взлохматил волосы.

— Ты можешь что-нибудь предпринять насчет музыки? — спрашивает он Майка. — Если я еще раз услышу Тину Тернер, то уйду.

— Одну минуту, — вежливо говорит Майк, вскакивая с дивана.

— Да, вот еще что: я не хочу никого напрягать, но нельзя ли подать что-нибудь чистое, из чего можно пить?

— Здрасте, — говорит Майк, — ты же сказал, что не хочешь никого напрягать.

— Как тебе нравятся наши костюмы? — спрашивает Пита Кэролайн, когда Майк скрывается в толпе.

Он не отвечает ничего, просто окидывает нас тем снисходительным взглядом, который начинает меня по-настоящему бесить.

Но нашу Кэролайн не испугаешь каким-то жалким взглядом, если она намерена добиться комплиментов от Пита, пусть даже ценой его жизни.

— Правда, Эмилия отлично выглядит со взбитой прической и в узких шортиках? Как киберкрасотка в стиле пятидесятых.

Пит смотрит на меня, явно подыскивая подходящую ядовитую остроту.

— Она выглядит как… как пошлая наклейка на фюзеляже американского бомбардировщика. — И он неторопливо отходит, довольный донельзя, воображая, что он тут самый большой шутник.

— Елки-палки, я же сижу прямо перед тобой! — ору я, кипя от возмущения.

— Я вижу. Воспринимай это как двусмысленный комплимент.

И он удаляется в кухню.

— Ты права. Если ты не порвешь с ним сегодня, — с горечью заявляет Кэролайн, — я сама сделаю это за тебя. Только дождись полуночи.

Вдруг Майк несколько раз включает и выключает верхний свет, чтобы привлечь всеобщее внимание.

— До Нового года осталось две минуты! — выкрикивает он. — Всем разбиться по парам!

— Давай я пойду искать Чарли и нашего заблудшего ангела, — предлагаю я Кэролайн. — Тогда мы, по крайней мере, все вместе встретим 1987 год.

Кэролайн улыбается и присоединяется к своему кавалеру, а я прокладываю себе путь сквозь толчею в поисках остальных. Я обследую крошечную грязную кухоньку и прихожую. Никаких следов.

Потом натыкаюсь на Пита, который беседует с приятелем Майка, и он делает мне командирские жесты, чтобы я была под рукой при двенадцатом ударе часов.

Ну уж нет.

Я вздрагиваю и начинаю лихорадочно обдумывать, как мне от него отвязаться, и тут Майк выключает музыку и начинает обратный отсчет.

— Десять! Девять! Восемь! Семь! Шесть! — считают все хором.

Я вижу, как Пит пробирается сквозь толпу поближе ко мне.

И понимаю, что выбора у меня нет.

— Пять! Четыре! Три! Два…

Я распахиваю дверь в ванную, не обращая внимания на то, сидит ли кто-нибудь в уборной и насколько в ней грязно; это просто научный опыт. Я в чрезвычайном положении.

Именно там они и есть.