— Запах — это самая важная химическая составляющая влечения. Тебе не нравится?

Я не могу ответить, я задыхаюсь.

— Да, вот и вечер пятницы. Мы встречаемся в моем любимом загончике, баре «Дракон» на Джордж-стрит.

— Джейми!!! Ты пригласил Пита в бар для геев?

— Спрячь свои когти, тигрица. Это не я предложил, а он.

— Но он же не живет в Дублине. Как он может знать, что это гей-бар?

— Расслабься. Это одно из самых известных пивных заведений в городе, практически городская достопримечательность, потому он его и знает. Кроме того, в главном зале публика смешанная, так что все будет в порядке. Хочешь узнать хорошую новость, незамужняя ты наша?

— В конце этой недели меня обрадует любая хорошая новость.

— Только не перевозбудись, но, по-моему, он тоже холост. Я болтал с ним по телефону долго-долго, и он ни разу не упомянул ни жены, ни, соответственно, детей. И даже не использовал ужасное слово на «по».

— Какое еще слово на «по»?

— Подружка, балда.

— Джейми, да пусть он будет хоть мормоном с семью женами. Это не любовное свидание. Это нечто совсем иное. Я встречаюсь с ним не потому, что хочу к нему вернуться, а только потому, что пытаюсь научиться на ошибках своего прошлого.

— С Питом ты никаких ошибок не сделала. Он тогда был редкой дрянью. Ты могла поступить с ним правильно, только выкинув на мусорную свалку.

— А вот Ира Вандергельдер говорит, что я явно делаю что-то не так.

— Поясни.

— Ладно. Представь себе вот что. Я прошла собеседование, но не получила работу.

— Ну и как это связано?

— Понимаешь, легко заключить, что я не тот человек, которого ищет фирма. А теперь предположим, что я провела лучшие двадцать лет жизни на собеседованиях и до сих пор безработная. Спрашивается: почему так? Похоже, что проблема во мне самой. То же и со знакомствами.

— Ох, милая, тут мы с тобой заодно. Настала пора выскочить из вращающейся двери неудачников и уцепиться за что-нибудь получше.

— Ты абсолютно прав, — говорю я, пожимая ему руку. — Звучит, как у Сэмюэля Беккета: «Лезь вверх, больнее упадешь».

— А если серьезно? Я полностью понимаю твое горячее стремление к замужеству. По крайней мере, избавишься от необходимости ходить на эти мерзкие свидания.

Мы подъезжаем к бару «Дракон», и такси останавливается. Я шарю в сумочке в поисках кошелька, а Джейми выпрыгивает.

— Спасибо, что платишь, дорогая, — воркует он. — Ты же знаешь, я как английская королева — не ношу с собой наличные.

Такси уезжает, а я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Пойдем, пойдем, детка. — Джейми берет меня под руку. — После сегодняшнего вечера тебе останется повидать только семерых.

В «Драконе» дым стоит коромыслом. Шум, толпа, тучи разодетых гуляк. Мы пробиваемся к барной стойке, заказываем напитки и оглядываем всех, кто хоть отдаленно напоминает Пита — то есть всех долговязых, тощих, худосочных и костлявых, вроде комика Джона Клиза, когда ему было под сорок.

— Когда он появится, — кричит Джейми мне в ухо (ничего не поделаешь, шум стоит оглушительный), — спроси меня, надумал ли я сниматься в кино у Спилберга.

— Джейми, что ты ему наговорил?

— Я не врал. То есть почти не врал. Я просто чуть-чуть приукрасил правду. Ах да, и когда зазвонит мой мобильник, скажи: «Наверно, опять тебе названивает этот агент из Голливуда. Как он не понимает, что ты отдыхаешь?»

— Я не запомню.

— Запомнишь. А если я упомяну имя Колин, то скажи Питу, что имеется в виду Колин Фаррелл. А еще Марти — это Мартин Скорсезе, а Бобби — это Роберт де Ниро. Хорошо?

Пит сильно опаздывает. Настолько, что я чуть не решила отказаться от встречи и тихо смыться домой. К тому же некоторые взгляды, обращенные на меня, вызывают во мне чувство неловкости. Как-никак, я здесь единственная женщина. То есть, по-моему, единственная. По некоторым невозможно определить, какого они пола…

В любом случае, мы здесь уже полчаса, а до сих пор никто не появляется.

Наплюй. Ты ведь достаточно напереживалась за неделю?

— Ты сильно обидишься, если я оставлю тебя здесь и свинчу? — спрашиваю я Джейми, наконец набравшись храбрости.

— До десяти баллов по шкале Рихтера. А что не так, детка?

— Во-первых, я здесь единственная, кто носит ридикюль, а во-вторых, некоторые парни здесь явно лучше ухаживают за кожей, чем я. Мне здесь так же неловко, как было бы тебе на свидании в суде присяжных.

— Еще по стаканчику, вот и все, о чем я прошу. Тогда, по крайней мере, ты выдержишь это испытание и сможешь удалиться с честью.

Я намерена сделать еще один заказ, и тут вдруг раздается знакомый зловещий голос:

— Ну-ну-ну, доктор Ливингстон, я полагаю? — Пит изображает репортера Стенли, встретившего экспедицию Ливингстона на реке Конго.

Без всякого сомнения, это Пит. Он таинственным образом ничуть ни изменился. Такой же костлявый, такие же ввалившиеся щеки, та же призрачная бледность ночного существа; единственная видимая разница заключается в том, что его стиль одежды претерпел радикальные изменения к лучшему. Мы обнимаемся, целуем воздух над ухом и обмениваемся приветствиями, и я пытаюсь держаться как ни в чем не бывало, будто посещаю гей-бары каждый вечер.

Они с Джейми быстро переходят от приветствий к обычной беседе и болтают, как старые приятели.

— Я был так рад, что ты позвонил, — говорит ему Пит, — не поверишь, но я часто вспоминал о тебе с непростительным раскаянием. Не могу поверить, что говорил, будто твои таланты ниже уровня моря.

— Все в прошлом, забудем.

— Так ты теперь киноактер? Где я могу тебя увидеть?

К этому Джейми подготовился прекрасно. Пятерка за домашнее задание.

— Я снимаюсь преимущественно в авторском кино. Ограниченные права проката, понимаешь ли. Я очень неохотно торгую своим дарованием и не снимаюсь в более коммерческих фильмах, как, например, делает Колин.

— А… э-э… он имеет в виду Колина Фаррелла, — послушно вмешиваюсь я, молча намереваясь попозже всыпать Джейми по первое число, особенно за «дарование».

— За это идет непрерывная борьба между мной и моим голливудским агентом, — вдохновенно повествует он, сияя от радости, — они вечно стремятся заполучить меня в какой-нибудь блокбастер, тогда как я всегда чувствовал, что мое призвание — это театр. Я сейчас просто перечитываю кучу сценариев, пережидаю, когда появится подходящая роль.

Пит должным образом впечатлен всей этой бодягой, и они продолжают беседу вдвоем.

Я говорю — вдвоем, это и значит — вдвоем.

Мы заказываем еще по бокалу, и полчаса спустя я… как бы это сказать… начинаю чувствовать себя третьей лишней. Еще через несколько минут одного из лучших спектаклей, какие только давал, Джейми наконец извиняется и отправляется в уборную.