Надо это четко понимать и правильно подгадать момент.

Чтоб успеть первой.

Он надевает рубашку, застегивает пуговицы, задумчиво смотрит в окно.

- Эй, спящая принцесса, тебя разбудить?

Я лежу, не шевелюсь. Не хочу его провожать. Почему-то это кажется совсем уж… Личным.

Несмотря на то, что он со мной делал всю ночь, я хочу что-то оставить себе.

Зажмуриваюсь и неожиданно чувствую, как прогибается кровать.

Это что еще такое? Он же оделся? Ему же звонили?

И почему , ощущая близость, я опять его хочу?

Зверев между тем, бормоча что-то про спящую принцессу и поцелуй, сдергивает с меня покрывало и раздвигает ноги.

Я неуверенно шевелюсь, решая, просыпаться или нет, но затем чувствую горячее дыхание внизу и ошеломленно застываю.

Он целует меня там. Раздвигает языком половые губы, трогает клитор… И меня прошибает такой волной, что я палюсь сразу же и открываю глаза.

- Воот, я так и думал… Не в те губы принцы спящую принцессу целовали, ох , не в те…

Он бормочет эти глупости, а потом опять приникает ко мне, всасывая клитор, уже жестко и немного болезненно. Но невозможно сладко. Я только ноги шире раскидываю да за простынь цепляюсь. Да, вот так, вот-вот-вот-вот…

Мне кажется в этот момент, что я просто на куски разлечусь от удовольствия! И понимаю, что еще немного, и…

И тут все прекращается.

На меня накидывают покрывало, и я ошеломленно смотрю в довольные, смеющиеся глаза Зверева.

Он демонстративно облизывается, смотрит на меня, взбудораженную, напряженную.

- Ну что, спящая принцесса, сладкого хочется? Ненасытная… - он качает головой в притворном осуждении, - заездила меня совсем, и все мало…

- Ах ты…

У меня нет слов. Вернее, нет цензурных слов. И, в принципе, нецензурных тоже.

В животе болит, в самом низу – ноет и дико требует продолжения.

А этот гад…

- А теперь серьезно, - его голос грубеет. Взгляд наливается чернотой и властностью, - вечером продолжим с этого самого места. Чтоб я вернулся, и все было так же.

- Да пошшшел ты!

Он смеется, подхватывает мобильник, идет к двери. Разворачивается, смотрит опять серьезно и жестко:

- И не вздумай себя трогать, поняла, Дарья Викторовна?

Я открываю рот, чтоб опять послать, но он выходит за дверь.

Слышу, как с порога принимает звонок:

- Да. Пусть ждут. Не развалятся.

Бессильно смотрю на пустой дверной проем. А потом с размаху кидаю подушку, сбивая ею по пути что-то бьющееся с полки в прихожей.

Валюсь обратно на кровать.

Сердце бешено колотится, внизу живота пожар, который не потушить своими силами.

Нет, ну какой все же гад, а? Ну ведь сволочь! Просто сволочь!

Что ты там, Даша, говорила про опасность привыкания и оставление этих отношений в стадии физики?

Дура ты, Даша, вот что я тебе скажу.

Вляпалась.

И что ты будешь делать, а?

Я встаю, начинаю бегать по квартире, планируя день. Так, пробежка, душ, кофе, просмотр объявлений о работе. Вторая половина дня – встреча с Валей. Магазин, хотя средства надо экономить, но все же…

И, самое главное, успеть вернуться домой.

До того момента, когда он придет ко мне.

Роман Зверев.

- Вот.

Старший сын у меня обычно куда более разговорчивый, поэтому я смотрю на ключи от квартир, в количестве двух связок, потом перевожу взгляд на Ромку.

- И тебе здравствуй, Роман Романович. А чего Дмитрий Романович далеко стоит? Где ключи от байков?

- От байков – попозже, ты же сам сказал, до конца месяца можно погонять.

- Ну да, а потом и сезон кончится, так?

Я откидываюсь на спинку кресла, постукиваю ручкой по столу. Сыновья немного смущаются, потому что задумка была именно такая, сто процентов.

Но в то же время держатся гордо и независимо. Щенята.

Хотя…

Тут я смотрю на них попристальней, повнимательней, ощущая легкий укол тоски. Потому что скучаю.

Черт, ну вот правда, скучаю по ним. По нашему общению. По нашему общему прошлому.

Память – странная штука.

Я смотрю на взрослых, серьезных парней , а вижу два голубых кулька на руках у Тони, на пороге роддома.

Двух толстеньких годовалых малышей, шустро ползущих ко мне, устало сидящему на стуле в прихожей вечером после работы.

Двух озорных пятилетних чертенят, которых невозможно оставить ни на секунду, потому что моментально разбегаются в разные стороны.

Двух серьезных, одинаково постриженных мальчиков, несущих одинаковые букеты в подарок своей первой учительнице в первом классе.

И все те лица накладываются у меня на эти, далеко уже не детские черты, серьезные и мужественные.

Мои мальчики, мои сыновья выросли.

Очень быстро. Очень неожиданно для меня, постоянно занятого чем-то другим.

И упустившего их.

Надеюсь, не полностью.

Мне ужасно хочется дать слабину. Выйти из-за стола, обнять, отдать им обратно все то, что по праву их.

Потому что зарабатываю я для них, в первую очередь. И потом уже для себя.

Но так делать нельзя. Нельзя останавливаться на пол пути.

За этот год они поменялись.

И в лучшую сторону.

Я внимательно слежу за ними, всю эту неполную неделю, после нашего очередного скандала.

В разнос не пошли, работают, ищут квартиру.

Удручает, что ищут квартиру втроем. С девушкой, причем, похоже, что с той же самой, которую я тогда видел у них в постели.

Упертые бараны.

Очень хочется верить, что перебесятся. Я не то, чтоб сильно беспокоюсь за их личную жизнь…

Чего тут беспокоиться? Взрослые парни уже у меня. И опыта в сексе у них явно побольше моего.

Я - то однолюб. Был. И остаюсь. Потому что никого , похожего на их мать, не встретил и не встречу уже.

Но после смерти Тони тоже во все тяжкие не пускался.

Как-то статус не тот, да и желания особого не было. Одна любовница на постоянке, ну и еще, если вдруг кто понравится.

Хотя, теперь вот, с появлением Дарьи Викторовны, пожалуй, придется менять отношение.