За дверью стоит Саша.

Слегка выпивший, он сначала смотрит на меня в легком охренении, скользит взглядом от босых ног выше, выше к полам коротенького халатика и вырезу на груди. Там задерживается, сглатывает. И выше. К накусанным губам и возбужденно блестящим глазам.

Я, понимая, что зря открыла и зря вымелась в таком виде , тут же начинаю кутаться в халатик и включаю злобный взгляд.

- Даша… Е-мае…

Он делает шаг вперед и, не давая мне опомниться, начинает торопливо лапать, задирать халатик, целовать.

А я, ругаясь злобно, пытаюсь оттолкнуть и страшно жалею, что не обулась хотя бы. Шпильки не надела!

Засандалила бы ему в ногу и все!

Саша явно заводится, начинает совсем уж беспардонно меня тискать, бормоча что-то о прощении, о том, что он вспылил и я вспылила, и что он все понимает, и прощает, и что мы сможем быть вместе, а ребенок не от него, и просто он благородно берет на себя ответственность…

И все это, не прекращая лапать и целовать!

Меня просто выносит от этой глупости, наглости, я рвусь из его рук, шиплю про то, что мудак, чтоб отпустил, что я ничего не хочу с ним и уже нашла другую работу…

Но он не слышит! Не слышит! Ну вот что мне делать? Кричать? Только этот выход остается…

Но тут Сашу отметает в сторону, буквально в одну секунду.

А я наблюдаю летящий валун в действии. И вот знаете, что, не хотела бы я быть на месте того, кого он придавит.

Роман Зверев.

Мужик, несмотря на размеры, оказывается каким-то неустойчивым. И громким.

Летит от первого тычка далеко и орет при этом громко. Визгливо слегка.

Я, честно говоря, немного охреневаю от происходящего, потому что такой реакции не ожидаю.

А потому дальше не развиваю ситуацию. В плане физики.

Бегло осматриваю Дарью Викторовну, слегка потрепанную, но очень боевую. Ух, заводит! И ситуация, и сама Дарья Викторовна.

Но это потом. Сначала с ее визгливым недо-агрессором разберусь.

Без слов становлюсь так, чтоб закрыть ее спиной, опускаю руки, разжимаю кулаки. Вообще-то ужасно хочется добавить шкафу ногой, так, чтоб с лестницы полетел. Но я , с некоторых пор, чиновник на государевой службе. И с прицелом на карьерный рост. Мне нельзя.

По крайней мере, сразу нельзя.

- Ты кто, бля??? - Визжит шкаф, барахтаясь в углу площадки.

Я молчу. Представляться в такой ситуации – не очень полезно для репутации. А насчет своего статуса в жизни Дарьи Викторовны я пока еще не прояснил.

- Даша, это кто??? – а это уже визг в сторону Дарьи.

Дарья Викторовна за моей спиной делает попытку вылезти вперед, я оттесняю плечом.

И кратко приказываю:

- Уебывай.

- Че???

Шкаф, наконец-то, поднимается, я мысленно прикидываю, что в уличной драке его бы уже пять раз убили за это время. Вот что за люди? Мышцы раскачают, а не понимают, что дело-то не в мышцах. И сила не в них.

- По слогам повторить? Написать?

- Да ты кто такой? Это – моя женщина!

Он , опомнившись, прет на меня, поигрывая мышцами. Идиот. Зачем передо мной-то? Я ж не пидор, на его жопу и грудь не засмотрюсь.

Я не поднимаю рук, подпускаю поближе, потому что особо не хочется двигаться и взволнованно попискивающую Дарью Викторовну оставлять без присмотра.

А то она у нас – дама инициативная, может захотеть принять участие в мероприятии. И не факт, что на моей стороне. Чего угодно ждать же можно. Темпераментная женщина.

Шкаф заносит руку, я оцениваю размах, вздыхаю про себя. Как ребенка малого бить, блядь. Ну вот как тут без мата, скажите мне?

Легко уворачиваюсь и все же отправляю мужика по лестнице вниз.

Шкаф тяжело гремит, бумкая то одним боком, то вторым, то жопой. Растягивается во весь рост на нижней площадке.

Кряхтит, матерится.

Дарья Викторовна за моей спиной взволнованно подскакивает и пытается рассмотреть поле боя.

Любопытная какая. Как кошка.

- Ты ошибся , мужик, - говорю специально громко, чтоб оханье перекрыть, - это – моя женщина. Еще раз тебя тут увижу, расстроюсь. И ты уедешь в больницу. Понял?

- Понял…

- Ну вот и молодец. Хороший мальчик. Мазь от ушибов купи в аптеке.

- Пошел ты…

- Что сказал?

В ответ только злобное сопение.

Я разворачиваюсь, тут же утыкаясь во взволнованные огромные кошачьи глаза. Дарья Викторовна смотрит на меня так, словно я, по меньшей мере, мир спас. Ну, или кошку любимую с дерева снял.

Я на мгновение замираю, давая себе время рассмотреть ее. Вот такую, взъерошенную, покрасневшую, боевую и в то же время трогательно беззащитную, ранимую.

Оглядывающую меня так, как никогда раньше.

От этого столько удовольствия, что даже и не описать.

Я хочу что-то сказать, но не знаю, что.

Строить из себя героя? Смешно. Никакого геройства в том, чтоб побить более слабого, нет.

И все равно, черт, так приятно, когда небезразличная тебе женщина так на тебя смотрит.

Потому, вместо слов я привычно выбираю действия.

Делаю шаг вперед, заставляя Дарью отступить назад, за порог квартиры.

Оттесняю дальше, захлопывая дверь.

Слышу, как побитый мною мальчик что-то кричит нам вслед, стараясь делать это максимально неразборчиво. Я понимаю его. Очень хочется оставить последнее слово за собой, а вот по роже получать больше не хочется.

И потому решаю вообще не акцентировать на этом внимание.

В конце концов, к проигравшим нужно относиться снисходительно. Он и так пострадал и физически и морально.

А я и так в выигрыше.

Покрасовался перед интересной ему женщиной за его счет, да еще и трахать ее сейчас буду.

Ну куда уж унизительнее для любого нормального мужика.

Хотя, тот, кто принуждает сопротивляющуюся женщину к сексу… Явно не особо нормальный.

Тут сразу немного колет воспоминание нашего с Дарьей Викторовной неудачного первого знакомства…

Но там были обстоятельства. Я принял ее за легкодоступную бабенку, она меня за насильника…

Ну что ж, в какой-то степени мы с ней оба оказались правы…

Но вот знать ей о моих крамольных мыслях необязательно.

Легкодоступна она только для меня. Для остальных – нет. Я это уже понимаю. И, в любом случае, собираюсь все сделать для того, чтоб это так и продолжалось.