— Этот экскурс в историю почти ничего не дал для следствия. Я верю в честность наших героев, но хотел бы видеть накладные, акты передачи, путевые листы водителей, — заявил, терпеливо выслушавший сей монолог Торгвальд, — мы не знаем путей передвижения отрядов, не знаем всех имен личного состава. Кто-то погиб в самом начале войны, одни воевали в сопротивлении, другие покинули страну. Пока это все лирика, Адриан. Давайте, отложим пока исторические события и перейдем к тем дням, которые предшествовали девятому апреля этого года. Гуннар, что можно полезного извлечь из телефонного трафика дома на Хольте гата и его кафедры? Были ли часто повторяющиеся номера телефонов с которых звонили Хальворсену?

— Да, конечно. Вполне естественно, Оскара Хальворсена поздравляли. Были звонки из администрации, они самые частые, с его университетской кафедры, из Австралии, из Швеции и Дании, — Гуннар достал свой блокнот, — я встречался с научными сотрудниками, работавшими с Хальворсеном, с секретарем его кафедры. В конце марта произошел один инцидент, на который обратило внимание несколько человек. На кафедру позвонил некий господин, потребовал Хальверсона по срочному делу, называть себя не стал. Секретарь предложила ему перезвонить, когда у профессора закончится лекция, но этот тип был очень настойчив и уверял, что это вопрос жизни и смерти. Наконец, все же послали за лектором. Хальворсен выслушав этого господина, грубо ответил в трубку, что он никому ничего не должен, обсуждать это не намерен и прервал разговор, дав отбой. На это обратили внимание секретарь и дама из министерства культуры, ожидавшая в приемной.

Как мы выяснили, в тот день звонили ему на кафедру с таксофона из Лиллехаммера. Перед юбилейной встречей было зафиксировано несколько звонков из королевского дворца, а также от его друзей из Британии.

— Я хотел бы встретиться с организаторами этой самой юбилейной встречи из стортинга, — сказал Якобсен. Чем черт не шутит, они должны знать обо всем этом больше чем мы. Желательно не с простыми исполнителями, а с людьми, которые принимали решения. И еще с историками надо поговорить. Слишком уж много белых пятен во всем этом деле.

— Ты уж давно должен был сделать это, Адриан, — проворчал Торгвальд, понимая, что ему эта мысль должна была прийти в голову раньше.

Разговор был прерван телефонным звонком.

— Дежурный Бригге. Герр инспектор, ленсман Ханс Йерген на проводе. У него срочное сообщение по делу Хальворсена..

Мари Лу ответила:

— Это ты, Мартин? Гедеон в саду, позвать его?

Воцарилось молчание на пару минут, и Мартин занервничал, думая о предстоящем счете за телефон. Наконец в трубке раздались торопливые шаги и голос отца:

— Я слушаю, сынок, у тебя все в порядке?

— Да, папа, — соврал молодой человек, но у меня есть к тебе срочный вопрос.

— Ты что, на игре “Как стать миллионером”? Звонок другу?

— Нет, но мне хотелось бы знать, где и когда дедушка познакомился с бабушкой?

— Но это очень просто, в 1931 году в Бергене, а что?

— Да, так. А еще, знал ли ты такого Руди, кажется из Лиллехаммера?

— Нет, не знал лично, но слышал что-то о нем. К нам он точно не приезжал. У тебя точно все в порядке? Может, деньги кончились? Я тебе переведу завтра.

— Спасибо, пап, деньги не помешают. Ты мне очень помог! До свидания, — он дал отбой.

— Ты слышала?

— Да-а. И что делать с этим?

Мартин достал из кармана визитку Якобсена и набрал его номер.

— Адриан Якобсен, полицейский уполномоченный, — раздалось в трубке.

— Это Мартин… Мартин Хальворсен, — быстро заговорил молодой человек. Помните то письмо деда? Так вот там все не так, все неправильно. И про Анну, и про этого Руди, и про бабушку. Но ведь дед был в здравом уме, что он хотел сказать этим письмом?

— Стой, как ты сказал, Руди?

— Черт возьми! Мартин, слушай меня внимательно. Про это письмо никому ничего не говори, никому не показывай, спрячь его подальше. Если кто-то незнакомый попытается связаться с тобой, тут же звони мне. Если меня не застанешь, возможно, я уеду на один день, — звони Гуннару Арвигу, — он продиктовал номер, — и будь поосторожней на улицах.

Мартин положил трубку и подперев кулаком подбородок в смятении сел за стол.

— Полиция ничего не может! Прошло уже несколько дней, а они топчутся на месте и не знают с чего начать. Он разложил перед собой на столе письмо, связку ключей, визитные карточки.

Анна села напротив и разглядывала этот странный набор предметов. Потом сделала несколько перестановок, ключи положила рядом с визитной карточкой мастера по замкам.

— Ты ничего не заметил? Что это за буквы на ключе “ОБ”? и вот это:

Олаф Бергсон

Ключи, замки всех видов.

— Нет, а что я должен был заметить?

— Но это же очевидно, ОБ, это инициалы мастера, изготовившего ключи. Это не название банка, поверь мне, мне приходилось в последнее время работать с банками Норвегии. Никакой это не Осло Банк!

— Это тебя после секса такие озарения посещают?

— Ах ты, несносный мальчишка! Ты простых вещей не видишь, — Анна поднялась из-за стола, повернулась к зеркалу и начала собирать волосы в хвост, — и при чем тут секс? Я старше тебя и умнее.

— Ладно, ладно, вижу. Пожалуй, в этом что-то есть, может, мы сами сможем быстрее раскрыть это дело? Или хотя бы понять хитрую комбинацию, задуманную дедом? Я не могу вот просто так сидеть сложа руки, даже если мне сейчас нужно думать о дипломе!

— Я предлагаю все же закончить работу над твоим дипломом, день — другой, и мы осилим выводы и заключительную часть. У тебя защита через две недели? Сколько понадобится времени, чтобы осмыслить и запомнить основные моменты.

— Через целых три недели. А чтобы рассказать все это, мне будет достаточно прочитать всю эту писанину разок-другой. Цифры я хорошо запоминаю. Времени у нас предостаточно. К тому же на “отлично” я не претендую, думаю обойтись малой кровью.

Они устроились за машинкой и, не торопясь, набрали еще пару страниц.

Девушка спохватилась, посмотрев на свои золотые часики-браслет.

— Сколько времени? Ах, уже девятый час. Мне пора, допишешь потом этот раздел сам.

— Я отвезу тебя.

Они оделись и вышли на улицу. Солнце давно уже было поглощено Северным морем, и на город, одетый в свет бесчисленных фонарей и реклам опустилась темнота. Мартин вывел машину из гаража на подъездную дорожку, Анна забралась на пассажирское место, и они выехали за ворота дома на Конгс Оскар. Двигаясь в направлении порта они сделали приличный крюк, прежде чем выехали на Театр гате. В Энгене, он остановил машину у дома Анны. На улице он осмотрелся, открыл дверь со стороны пассажирского сиденья и помог девушке выйти из автомобиля. Было поздно, он проводил её до двери и поцеловал на прощание.