Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Блатной с коротким криком отшатнулся, взмахнул руками и загремел вниз по лестнице.

Но едва из подвала донесся последний глухой удар, как снова послышались шаги, и наверх выбежал Максаков. Его лицо было перекошено, глаза блуждали. Он с ужасом уставился на Переверзева, на пистолет в его руке, на хрипящего у выхода Штыря, а потом заорал:

– Ты что наделал?! У тебя крыша поехала, что ли?! Да нам теперь хана, ты это понимаешь, идиот?!

– Потише на поворотах, – негромко, но внушительно сказал Переверзев. – Я сейчас не добрый. Не задевай лучше.

Максаков будто задохнулся. Выпучив глаза, он несколько секунд рассматривал мрачное лицо товарища, а потом резко развернулся и опять побежал вниз. Через пять минут он вернулся, притихший, вялый, с унылой миной, и устало присел рядом. Молча достал сигареты, закурил и сунул пачку под нос Переверзеву. Тот мотнул головой.

– Ты же мне дал пачку, – напомнил он.

Они посидели немного, смоля сигареты. Над пустырем плыли высокие кудрявые облака. Ветер покачивал заросли крапивы около разбросанных бетонных плит. Вокруг не было ни души.

– Ну и что теперь делать? – сказал наконец Максаков, глядя в сторону. – Ты сам-то знаешь, что будешь делать?

– А то! – убежденно кивнул Переверзев. – Урою сейчас второго, пока он не очухался. А ты мне поможешь его вниз снести.

– Я не самоубийца! – с надрывом сказал Максаков. – Меня не впутывай!

– Думаешь, приголубят? – усмехнулся Переверзев. – Ошибаешься, Володя!.. Да не расстраивайся ты так! Они мысленно нас уже всех похоронили. Просто ждали, пока мы им каштаны из огня перетаскаем...

– Не гони! – с тоской сказал Максаков. – Ты нас всех подставил! И на хрена я с тобой связался? Боско должен был знать, что у тебя не все дома. Твою мать!.. – он схватился за голову. – Что же теперь делать?

– Не ной! – прикрикнул на него Переверзев. – В ушах звенит. Помоги лучше!

Он встал и подхватил Штыря под мышки. Тот все еще не пришел в себя. Голова его беспомощно болталась, с уголка синих губ стекала слюна. Переверзев требовательно посмотрел на приятеля.

– Ну и что, будешь сидеть, пока сюда Мертвый не приедет? – спросил он. – Шевелись! Уходить отсюда надо.

Максаков помотал головой.

– Никуда я не пойду! – злобно сверкнув глазами, объявил он. – И ты никуда не пойдешь. Ты все испортил – ты за все и будешь расплачиваться.

Он неожиданно полез за пазуху и тоже вытащил пистолет.

«Черт! Откуда он у него? – подумал Переверзев. – Ах да, он его внизу подобрал – у того кренделя. Вот это сюрприз, Толян! Сегодня просто день сюрпризов. Не хотелось бы закончить его с дыркой во лбу».

Они с Максаковым смотрели друг на друга, не шевелясь и не решаясь возобновить далеко не дружественный разговор. Максаков, овладевший ситуацией, похоже, не собирался отводить в сторону дуло пистолета, и взгляд его был настолько чужим и злобным, что на счастливое разрешение проблем рассчитывать было весьма проблематично.

И в этот момент в кармане Штыря зазвонил телефон. Мертвый периодически связывался с их тайным убежищем, чтобы убедиться, что все в порядке. Переверзев совсем забыл об этом. Забыл и Максаков. Звонок застал обоих врасплох. В глазах Максакова что-то дрогнуло, и он на корточках стал подбираться к Переверзеву.

– Не трожь! – сказал он почему-то шепотом. – Сам возьму.

– Оно тебе зачем? – нормальным голосом спросил Переверзев. – Не нам звонят.

– Спокойно! – все тем же лихорадочным шепотом проговорил Максаков, запуская руку под пиджак Штыря. – Спокойно! Отвали в сторону! Отвали, сказал!

Он угрожающе махнул пистолетом. Переверзев пожал плечами, опустил Штыря обратно на землю и медленно отодвинулся назад, не сводя глаз с пистолета.

– Гад! Сволочь! – повысил голос Максаков. – Этого номера я тебе, сука, не прощу, не надейся! Шизик гребаный! Умоешься кровавыми слезами!

– Ты, Вован, комиксов перечитал, что ли? – насмешливо спросил Переверзев. – Говоришь, как Черный Джек какой-нибудь...

– Заткнись! И стой, не шевелись! – оборвал его Максаков. – Я тебя с удовольствием пристрелю, тварь!

Он достал мобильник Штыря и принял вызов.

– Это Максаков говорит. У нас тут ЧП. Но я все держу под контролем, Мертвый! Баба на месте...

Переверзев слышал, как бьется в телефоне писклявый негодующий голос Мертвого. На лице Максакова появилось растерянное выражение, но пока еще он питал надежды.

– Я за все отвечаю, Мертвый! – торопливо сказал он. – Ты можешь на меня положиться... Ага! Понял! Жду.

Максаков уже складывал телефонную трубку, и тут Переверзев сказал, заглядывая ему за спину и делая удивленные глаза:

– Во! Уже едут!

Максаков не мог не купиться на этот трюк. Слишком он боялся Мертвого. И он купился.

Он канул один испуганный взгляд назад, но этого Переверзеву хватило, чтобы нанести удар ногой в пах. Этот удар у него особенно хорошо получался.

Максаков издал губами какой-то лягушачий звук и, схватившись за низ живота, клюнул вниз носом. Однако оружия он не выпустил, и тогда Переверзев, уже ни о чем не жалея, думая только о собственной жизни, выхватил пистолет и выпустил в бывшего товарища пулю. Уже без звука Максаков накренился набок и, раскинув руки, рухнул на Штыря. Переверзев наклонился, отволок его в сторону и без раздумий разрядил последний патрон в грудь Штыря.

Потом он подобрал чужой пистолет и принялся за работу. Не слишком заботясь о приличиях, он стащил, а вернее, сбросил вниз оба трупа, обшарил их и забрал себе боеприпасы и деньги. Все это заняло не больше пяти минут.

Закончив, Переверзев обвел глазами полутемный подвал, и взгляд его уперся в низкую дверь, запертую на тяжелый засов. Он раздумывал всего несколько мгновений. Потом решительно направился к двери и откинул щеколду. Внутри в полной темноте сидела перепуганная, лишившаяся всяких надежд актриса.

Вглядываясь в смутное пятно перед собой, Переверзев негромко позвал:

– Эй, дамочка! Собирайся, слышишь? Домой пойдем! Только пошевеливайся, а то как раз вместо дома на кладбище окажемся...

Вряд ли Копалова поняла, что ей говорят. Она даже не пошевелилась, а только вся сжалась от ужаса. Поняв, что словами ничего не добьешься, Переверзев шагнул в темноту и на ощупь нашел исхудавшее, трясущееся мелкой дрожью тело. Он рывком поднял женщину на ноги и потянул за руку к выходу.

– Уносим ноги! – грозно сказал он. – Дошло до тебя? Сваливаем, пока нам с тобой башку не открутили!

Копалова еле передвигала ногами. Тюремщики кормили ее, но, конечно, не следили за тем, ест она или нет. К тому же постоянный стресс вымотал ее.

«Похоже, у дамочки совсем нет сил, – подумал Переверзев. – Если успеем уйти, считай, Толян, что ты счастливый билет вытянул!»