Рокфеллер вел безупречную жизнь христианина, и это немало способствовало его деловым достижениям, так как он нравился горожанам постарше. В свой первый год работы с Кларком он нанял человека следить за бухгалтерией, а сам отправился искать клиентов и много ездил в Огайо и Индиану. Вопреки тому, что можно было бы ожидать, как продавец Рокфеллер умел складно убеждать. Вместо того чтобы дерзко отбивать клиентов у конкурентов, он просто перечислял услуги своей фирмы. «Я заходил в контору, давал мою карточку и говорил собеседнику, что, по моим представлениям, его деловые связи вполне удовлетворительны, и я не намерен докучать, но у меня есть хорошее предложение, и я уверен, что для него оно выгодно. Я не жду от него решения прямо сейчас, но прошу подумать, и я зайду еще раз»24. Заказы на торговлю сыпались чуть ли не быстрее, чем он мог их обработать. «Я увидел, что сразу внушаю доверие людям постарше, и меня несколько недель не было в городе, потом я вернулся домой, и поступили товары, и наше дело выросло, и это открыло для меня целый новый мир»25.

Рокфеллер умел обращаться с людьми, он вовсе не был холодным брюзгой, как позже описывали мифы о нем. Тем не менее он был настойчивым, что людям нравилось или не нравилось в зависимости от их предпочтений. Торговые предприятия испытывали те же трудности, от которых впоследствии страдали нефтяные – им постоянно недоставало вагонов для перевозки муки, зерна и свинины, и Рокфеллер так изводил железнодорожного служащего, что старик, в конце концов, погрозил ему пальцем и рявкнул: «Молодой человек, поймите, вы не можете кидать меня туда и обратно, словно мячик»26. Рокфеллер часто рассказывал, как лучший клиент фирмы однажды убеждал его нарушить привычную деловую практику и заплатить авансом до прихода продукции или накладных. Рокфеллер отказал, хотя постарался сохранить клиента. «Но он пришел прямо в бешенство, и я принужден был испытать новое унижение, необходимость сознаться компаньону в том, что дар моего убеждения не доставил мне ни малейшего успеха»27. Лишь позже Рокфеллер узнал, что непреклонность клиента была хитрой ловушкой, подстроенной местным банкиром, чтобы посмотреть, устоят ли молодые люди перед соблазном и продолжат ли придерживаться своих традиционных принципов.

При всем его популистском недоверии банкирам, значительную роль в ослепительном подъеме Рокфеллера сыграла их поддержка. «Величайшей трудностью на всем моем пути коммерсанта было получить достаточно капитала, чтобы сделать все дела, какие я хотел и мог сделать, если бы имел необходимые средства»28. Банковская система тогда была слабой и разобщенной. Многие банки на Мейн-стрит имели небольшой капитал и внушали так мало доверия, что фирма Рокфеллера держала запас наличных в сейфе. Свой первый заем вне семьи Рокфеллер получил у добродушного благожелательного старого банкира Трумана П. Хенди, который согласился засчитать приходы денежных средств склада в качестве обеспечения. Получив ссуду в две тысячи долларов, Джон чуть ли не парил в воздухе! «Представьте себе, – размышлял он, – банк мне доверил две тысячи долларов! Я почувствовал, что я гражданин, что я коммерсант»29. Рокфеллер поклялся Хенди, что не будет спекулировать на этих двух тысячах, и, должно быть, молодой человек понимал, что завоевал первого из многих влиятельных наставников в финансовом сообществе Кливленда. Степенный благовидный Хенди был не только президентом банка, но и возглавлял воскресную церковную школу. Он успел расспросить Айзека Хьюитта о характере и привычках молодого человека. Как осознал Рокфеллер, его кредитный рейтинг зависел от рассказов о его безупречном характере – в точности, как он поучал Джорджа Гарднера, – а его репутация в Церкви баптистской миссии на Эри-стрит гарантировала ему доброжелательный прием в банках. Так, первый заем Рокфеллера свидетельствует о тесном переплетении христианства и капитализма в начале его карьеры.

Рокфеллер, позже прославившийся нежеланием брать в долг, необычайно хорошо справлялся с этим, когда нуждался в капитале. По словам Кларка: «О, Джон был величайшим заемщиком, какого можно было видеть!»30 Торгуясь с банками, Рокфеллер проявлял хитрость своего отца и прекрасное знание психологии толпы. Если ему нужны были пять тысяч, он распускал в городе слух, что собирается вложить десять тысяч долларов. Сплетня подкрепляла мнение о высочайшей надежности его фирмы, а также давала банкирам дополнительный стимул дать ему ссуду. Рокфеллер еще больше нуждался в деньгах во время Гражданской войны, которая стала золотой жилой для торговых предприятий. Как компаньон в кливлендской фирме, поставляющей сельскохозяйственную продукцию, Джон Д. Рокфеллер стратегически находился в нужном месте, чтобы заработать на войне, и до конца века его карьера шла ровно нога в ногу с историей американского бизнеса.

* * *

Гражданская война стала для Рокфеллера, главным образом, возможностью накопить состояние, и все же он проявлял сильную симпатию к делу Союза и горячо поддерживал отмену рабства. Еще в 1854 году в школьном сочинении о свободе он осуждал «жестоких хозяев», которые заставляли своих рабов работать «под палящим солнцем Юга. Как при таком положении вещей Америка может называться свободной?»31 Подростком он жертвовал нескольким благотворительным обществам, помогавшим неграм. Его отношение к рабству соответствовало превалирующим в те времена взглядам в Кливленде, куда переселились многие жители Новой Англии и где образовался очаг аболиционистских настроений. Кливленд с его благоприятным политическим климатом и статусом крупного порта на озере Эри, стал «станцией подземной железной дороги», которая переправляла беглых рабов в свободную Канаду, многие из них тайком садились на корабли всего в нескольких кварталах от конторы Рокфеллера. Когда город заполонили охотники за беглыми рабами, сторонники аболиционизма спешили к Каменной церкви на Паблик-сквер и звонили в колокол, чтобы предупредить жителей. В 1860 году, впервые приняв участие в выборах президента, Рокфеллер бросил в избирательную урну свой голос за Авраама Линкольна, а перед самой войной посещал встречи, на которых громогласно обличалось рабство. Аболиционистский жар был особенно широко распространен среди евангельских христиан, осуждавших рабство и католицизм как тирании-близнецы, а северные баптистские конгрегации тепло принимали чернокожих проповедников и лекторов, выступавших в пользу дела аболиционистов.

Так почему же Рокфеллер не последовал своим острым симпатиям, когда в апреле 1861 году, после падения форта Самтер, Линкольн обратился с призывом набрать семьдесят пять тысяч добровольцев? Почему он предпочел не замечать шествия с факелами и вербовщиков, которые той весной толпились в Кливленде на каждом углу? «Я хотел записаться в армию и внести свой вклад, – сказал Рокфеллер. – Но такое просто не обсуждалось. Мы открыли новое дело, и если бы я ушел, все бы встало – а от нашего дела зависели очень многие»32. В последней фразе, вероятно, содержится робкий намек на основную причину его отказа служить: отец ушел, и ему приходилось содержать семью. Хотя правительство Союза не делало исключений от призыва по роду занятий, мужчин освобождали, если они являлись единственными кормильцами братьев, сестер, детей или родителей. Когда разразилась война, Джону Д. был всего двадцать один год, но он фактически выполнял обязанности отца средних лет, ответственного за семью из шести человек.