— Гражданочка, не надо ничего трогать руками, — устало попросил Ерохин.

— Вы не понимаете, — всхлипнула Валя. — Это его любимая игрушка, гном! Что с ней такое случилось? — она стала крутить ее в руках. — Да ее просто выпотрошили как… как… — положив останки гнома на кровать, Валентина медленно двинулась в сторону Чердынцева.

Он посторонился, пропуская ее, но она, кажется, его даже не видела. Макар осторожно обошел коврик в прихожей и провел рукой по стене.

Спальня, она же детская, выглядела гораздо лучше, чем «большая» комната и кухня. Здесь был сделан ремонт, побелен потолок. И оконная рама была новой в отличие от остальных окон. Казалось бы, ну поменяй ты все сразу, за один день! И грязь из дома вывезешь, и кпд от полной смены почувствуешь быстрее. А вот это вот все — из серии "тут пришьем, там залатаем"…

Белье в кроватке было не заправлено, подушка вообще валялась у батареи. Макар не выдержал и поднял ее. В носу защекотало от сладковатого запаха детского шампуня, и Чердынцев вздрогнул, испытав странное волнение. Положив подушку в кровать, он развернулся, сделал шаг и вдруг замер, пораженный и обескураженный. На стене, слева от входа, в простой рамочке, висела увеличенная любительская фотография. На переднем плане стоял маленький мальчик и гордо держал перед собой рисунок с изображением какого-то фантастического животного. А за ним, обхватив его за плечи и чуть склонив голову, улыбалась девушка. Она смотрела прямо на Макара, и от ее взгляда у него закружилась голова и подкосились ноги.

— Этого не может быть… — сдавленно прохрипел он.

Когда перед глазами стало темнеть, а сердечная мышца вдруг напряглась, сбивая дыхание, Макар практически выполз из квартиры, жадно хватая ртом холодный воздух.

Форточка подъездного окна была открыта, и сквозь нее, медленно кружась, на подоконник падали снежинки. Обхватив себя за плечи, спиной к Макару стояла Валентина. Шерстяная бахрома на вязаной шали трепыхалась от сквозняка, отчего казалось, что женщина дрожит всем телом. Но Валя даже не шелохнулась, когда он появился, просто стояла и смотрела в одну точку перед собой. Чердынцев видел в темном стекле отражение ее бледного, будто окаменевшего, лица.

Макар замер на верхней ступеньке, вцепившись в пластиковые перила. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме ритмичного шума в ушах, в котором смешались голоса оперативников и соседей, скрип половиц под тяжелыми ботинками и звук капающей воды в холодильнике.

— Ну что, добились своего? — тихо сказала Валентина, наконец отреагировав на его появление.

Чердынцев открыл было рот, но смог лишь коротко выдохнуть.

— Сима не могла… — твердо проговорила соседка. — Это все ложь. Вы хотите посадить ее в тюрьму? — она обернулась и обожгла Макара ненавидящим взглядом. — Хотите оставить ребенка без матери?!

Чердынцев сглотнул и с силой провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть все, что он только что видел в квартире. За дверями ходили, переговаривались, хлопали чем-то. Возможно, рылись в кроватях и перетрясали детские книжки, надеясь найти улики и доказательства.

Макар спустился еще на две ступеньки и снова замер, словно не решаясь пройти мимо Вали из-за ее воинственного вида. Но она была всего лишь маленькой хрупкой женщиной с покрасневшими глазами и натруженными руками без следов маникюра. Валентина куталась в серую шаль, с трудом сдерживая слезы.

— Скажите, а у нее есть какие-то родственники? — выдавил из себя Чердынцев, не решаясь назвать имя девушки. — Может, она сейчас у них?

Губы Валентины задергались, складываясь в кривую усмешку. Женщина вздрогнула, словно тело ее прошила болезненная судорога.

— Даже если бы и были, от меня вы ничего не узнаете, понятно?

— А отец мальчика? — не отставал Макар.

— Отец… Такая же сволочь, как…

Валентина сдержалась, сжимая кулаки, но Чердынцев понял, что именно она хотела этим сказать. Нет, конечно же соседка не знала, что когда-то он был с Симой. Не могла знать. Он ведь и сам не мог даже подумать, что это была именно она — Серафима Жданова. Не раскрывая губ, Макар попробовал редкое имя на вкус. Оно отозвалось теплой тягучей волной, и Чердынцев вдруг с горечью осознал, что вот-вот потеряет нечто такое, что, как оказалось, было самым дорогим в его жизни.

— Простите меня, — проговорил он и быстро прошел мимо Вали, старательно отворачивая лицо.

Сев в машину, он двумя пальцами с силой сжал основание переносицы, а через несколько минут выехал со двора. Кружа по опустевшему заснеженному городу, Макар перебирал и вновь складывал в голове уравнение. Еще недавно оно было уравнением со всеми неизвестными, и вот, икс превратился в Макара Чердынцева, а игрек — в Серафиму Жданову. Существовало ли вообще решение у этой задачки, он не знал. Как и не знал того, сколько же еще участников было в этом гребаном неравенстве.

Внимание Макара привлекла вывеска с тусклыми фонариками по периметру. Вероятно, он уже проезжал мимо нее, но заметил только сейчас. Припарковавшись, Чердынцев зашел в ночное заведение, которое на поверку оказалось чем-то средним между пивнушкой и третьесортным баром.

Окинув взглядом местную публику, направился к стойке. Пить не хотелось, но он все-таки заказал «беленькой», чтобы хоть как-то усмирить голоса в своей голове.

За первой рюмкой появилась вторая, следом третья. Макара замутило, и в какой-то момент он резко развернулся, неудачно вписавшись в проходившего мимо бугая. Тот, как будто только этого и ждал — прихватил Чердынцева за грудки и, перекатывая во рту жвачку, стал теснить обратно к стойке, явно нарываясь на драку. Макар извинился, выставив ладони, и вознамерился уйти. Но в планах разгоряченного спиртным амбала, вероятно, было совсем иное. Осклабившись, он пер на Чердынцева, будто танк, и увеличенные зрачки его, казалось, при этом смотрели в разные стороны. Макар оттолкнул его, стараясь избежать скандала, но бугай вдруг зажал его шею локтем и совершенно спокойно стал душить.

Публика радостно заулюлюкала, с восторгом наблюдая за происходящим. Музыка, казалось, стала громче, а воздух удушливей и плотнее. Чердынцев зарычал, пытаясь вырваться из захвата, но бугай был тяжелее и пьянее его раза в три. Пара ударов по ребрам, которые удалось нанести, только раззадорили соперника. К тому же, перед глазами Чердынцева вдруг оказался кулак, который принадлежал совсем другому человеку, вероятно, товарищу бугая. Кулак встретился с челюстью Чердынцева, и теперь в голове зазвенело по-настоящему. Макар понимал, что силы не равны. Удары посыпались на него со всех сторон, и дела его были бы совсем плохи, если бы надо всем этим пьяным хохотом и визгом вдруг не прозвучал отчетливый голос:

— А ну, все по углам, мать вашу!

Захват ослаб, Чердынцев взбрыкнул, посылая удар. Но кулак его прошел вскользь по потной шее душителя, и Макар по инерции дернулся вперед, а затем и вовсе рухнул на грязный пол. Сгруппировавшись, он тут же поднялся, но со стоном схватился за голову.