Я отворачиваюсь, закрываю глаза и начинаю думать обо всем, что сегодня произошло.

Я побывала у Убийц и осталась жива. Посетила Призраков и спасла Сен-Жюста. Проникла в Шатле и выкрала Мертвого барона. Освободила одного из Людей Пера. Не дала в обиду Этти. Я, Черная Кошка гильдии Воров, смогла все это совершить. Больше ни о чем не буду думать. Больше ни о чем.

– Нина!

Голос Этти выдергивает меня из глубокого сна. Как всякая хорошая Кошка, я машинально вскакиваю на ноги, сжимая в руке кинжал, прежде чем успеваю открыть глаза.

Этти сидит и смотрит на меня во все глаза. Потом начинает хихикать.

Я моргаю и осматриваюсь. Сера и кости, мы все еще в Зале Мертвых! Опускаю кинжал.

– Я долго спала? – спрашиваю я.

– Не знаю. Я сама только что проснулась.

В воздухе пахнет едой. Не помню, когда ела в последний раз.

Мои вещи почистили и сложили в кучку рядом со мной. Сажусь и начинаю их собирать. Отмычки, когти для лазания, коробок спичек, веревка и крючки. Без них я как голая. Рассовываю их по карманам серой хламиды. Шарф Этти все еще чуть влажный. Убираю в карман и жестяную кружку, которую стащила из тюрьмы: на ней выгравирована эмблема Шатле. Это подарок для Томасиса.

– Они оставили нам это. – Этти указывает на две миски с коричневой похлебкой. У меня сводит живот. Хватаю одну из мисок, подношу к губам, начинаю жадно пить и глотать содержимое.

Этти вынимает из своей миски кусочки коричневатого мяса и с подозрением их рассматривает.

– Помнишь, они грозились сварить нас в своем котле? – взволнованно спрашивает она.

Я смеюсь.

– А ты помнишь лошадь, на которой Орсо въехал в зал вчера вечером? – спрашиваю я в ответ.

Этти слегка зеленеет.

– Ешьте быстрее. – Волк стоит у входа в наш грот со свечой в руке; ее дрожащий огонек бросает ужасающие тени на его лицо и дыру, где должен быть нос.

Делаю последний глоток похлебки, отставляю миску и вытираю рот рукавом.

Мимо входа в грот, будто в танце, движется череда огоньков. Призраки куда-то направляются.

– Доедай, – говорю я Этти. – Пора идти.

Этти выпивает свою похлебку, и я помогаю ей встать на ноги. Берем огарки свечей и вливаемся в поток Призраков. Поток расходится на две части, и мы видим Орсо, одетого в чистую серую хламиду; его покрытое ранами лицо освещено кривоватой улыбкой. На плечах он несет Гавроша. У того на шее красуется серебряная цепь, с которой свисают шесть пыльных перстней-печаток. Призракам не позволено носить украшения и вообще все, хоть сколько-нибудь привлекающее внимание, а потому мне всегда было интересно, что означают эти кольца. За годы, что я его знаю, он не прибавил к этой коллекции ни одного кольца. Может быть, они принадлежали прошлым баронам Мертвецов.

В воздухе стоит радостный гул и возбужденные крики, Призраки толкают друг друга и возятся, как щенки.

– Нам пора отправляться, – говорит Мертвый барон. – Вы готовы, дети мои?

Шумное и радостное согласие Призраков эхом отражается от стен.

– А куда мы идем? – спрашивает Этти.

– На собрание Двора, – отвечает Орсо и делает нам знак следовать за ним.

Собрания Двора чудес происходят в неожиданные моменты. Призывы ко двору Посланник шепчет на ухо барону каждой гильдии. А они через мастеров передают этот призыв своим чадам – так Отверженные сходятся все вместе.

* * *

Мертвецы похожи на огромную серую гусеницу, ползущую через подземелье, а потом вверх по темным лестницам на улицу. Мы идем через весь город до тех пор, пока не оказываемся в развалинах одного района, такого убогого, что даже самые бедные жители давно ушли отсюда. Когда призраки идут по городу, жители Парижа знают, что нужно закрывать двери и окна и не выглядывать на улицу, чтобы не встретиться взглядом с тем, что движется по ней.

В этом районе повсюду есть входы. Это дыры в стене, разбитые входные двери, через которые протискиваются, в которые залезают и до которых карабкаются по стенам Отверженные. Кошки скачут по крышам и перелетают от одной печной трубы до другой на длинных веревках. Убийцы предпочитают окна, поэтому через них никто больше не входит. Внутри здания рассыпаются на глазах. Этти смотрит себе под ноги: доски пола сгнили, один неверный шаг – и можно улететь сразу этажом ниже. Перед нами Орсо движется, как призрак, скользит по разваливающимся коридорам с облупившейся краской на стенах.

На пороге большого зала Орсо шепчет Этти:

– Добро пожаловать ко Двору чудес.

Сегодняшнее собрание Двора проходит в старинном театре, давно заброшенном Теми-кто-ходит-днем. Изящный даже в руинах, он освещается свечами в хрустальных канделябрах, сверкающих тысячей огоньков. Отверженные льются сюда через все двери, высоко подняв свечи. Яркий свет должен напоминать членам Двора о том долгом мраке, в котором он зародился.

Двор – это великое сборище всевозможных преступников, прибежище Торговцев смертью, Воров, Наемников и Попрошаек, а также пристанище для людей всех национальностей: ломбардцев, евреев, цыган, магрибцев, корсиканцев, африканцев, китайцев, японцев, моголов. Все мы приходим ко Двору чудес как равные. Двор не знает ни расы, ни религии, ни кровного родства, ни брачных уз. У Отверженных есть только один Отец – барон их гильдии, только одна семья – гильдия, и только один Закон.

Сегодня все Отверженные стекаются сюда, заполняют сотни пыльных сидений, включая балконы и все верхние ярусы. Из оркестровой ямы звучит музыка, там кто-то играет на расстроенном пианино. Люди смеются, разговаривают, перешептываются.

Призраки входят последними и затопляют все помещение. Остальные Отверженные не обращают на них никакого внимания. Орсо берет Этти за руку, и я вижу ее испуганные глаза, когда она ступает на сцену: там до сих пор сохранился задник – огромная картина маслом, изображающая волков, рыскающих в лесу, обрамленная темными бархатными шторами.

На сцене канделябры освещают длинный стол. Вокруг него – девять стульев, по одному для каждого барона гильдии; восемь уже заняты. По краям сцены стоят мастера гильдий.

Орсо вместе с нами выступает из темноты и начинает торжественную процессию к подмосткам. Я сглатываю. Закон запрещает обращаться к барону за Высоким столом без приглашения. Тенью следуя за Орсо, я осознаю важность того, что мы сейчас совершаем.

Разговоры обрываются. Кто-то произносит имя Орсо, затем наступает тишина. Люди поворачивают головы, чтобы разглядеть мое лицо или лицо Этти, но мы не останавливаемся, идем, высоко подняв головы, а за нами движется море Призраков.

Бароны за столом беседуют друг с другом. Баронесса Кордей первой поднимает голову. Где-то за ее спиной маячит тень Монпарнаса.

Зоркий взгляд Томасиса замечает меня в толпе, и он удивленно приподнимает брови. Несомненно, где-то за ним стоит Тенардье.