дело выстукивал пальцами нервную дробь, отчего за соседним столиком начали осуждающе оборачиваться, и, судя по недовольным лицам, уже готовы были либо пересесть, либо сделать ему замечание, либо вовсе уйти.

Устав сжимать в руках газету, не читая, а используя скорее как ширму, он, наконец, отложил ее на стол, и открыто, не мигающим взором устремился на дверь, будто гипнотизируя ее. И, кажется, это сработало. В дверях, наконец, появился помощник. Тот, увидев гневный вид своего начальника, со страхом посмотрел на часы, пытаясь понять, на сколько он опоздал, но убедившись, что пришел минута в минуту, судорожно начал перебирать другие причины, отчего тот в таком дурном расположение духа, и уже приготовившись выслушать и замечания и даже брань с удивлением обнаружил, как тот сразу же перешел к делу, не одарив его даже приветствием, словно позабыл все свои благородные манеры в одночасье:

— И что ты узнал? Нашел ее? Где она живет? В Париже? Живет ли она одна? Любовник? Есть любовник?

— П-п-ростите меня, пожалуй, мне следовало уже в письме обозначить тему нашей встречи. Я обнаружил ее поверенного. Более того, оказалось он живет на широкую ногу, и вы были совершенно правы в своих подозрениях, живет он не на свои средства. Оказалось, он прибыл во Франции уже следующим кораблем, тут же снял роскошную квартиру, и живет, хочу я сказать, роскошной жизнью. Более того, он имел счет в Парижском банке задолго до своего приезда, боюсь, он обкрадывал ее уже много лет. Что ж, наивность и беспечность дорого обходятся в жизни, — обронил он, но увидев гневный взгляд Дэвида, тут же пожалел о своих словах.

— А что с ней? Где она?

— Боюсь, тут мне нечего вам сообщить. Исчезла без следа. Не уверен, что нам получится ее найти хотя бы когда-нибудь, мигранты заполнили Париж, и это крайне затруднительно искать одну даму, когда их так много. Словом в отсутствии перспектив, следует ли мне продолжать поиски?

Дэвид твердо кивнул в знак согласия.

— А как поступить с ее помощником?

Дэвид ничего не ответил, и даже не облагодетельствовал его взглядом, затем встал из-за стола, словно потерял ко всему происходящему интерес, и, обронив, слова, словно салфетку на пол, отстраненно сказал:

— Придумайте, что сделать, но деньги все вернуть.

Выйдя из отеля, он, как и любой другой человек, чей день был безвозвратно потерян уже с утра, не имея намерения занять себя чем-то, и двигаясь без цели, пошел по самому простому, не требующему ни мысли, ни приложения усилий, пути, а именно, по прямой.

Дэвид не любил, когда на набережной слишком много людей, но сегодня, растворяясь в толпе, скрывая свои мысли и чувства, он и рад был затеряться в море человеческих улыбок и грусти.

Выходит зря сегодня ему снилась Энн. Во сне она была словно из чернил и снега, и, растворяясь строкой на листе бумаги, как образ памяти в книге прошлого, исчезла без следа. Верно, это знак, что книгу ту следует захлопнуть навсегда. А он то, думал — вещий сон. На самом деле, он и сам не знал, зачем поручил помощнику найти ее, не знал он, и что будет делать, если найдет. Нет, обратной дороги нет, она ушла, оставила его, и не в его натуре было навязывать себя тому, кто в нем ну нуждался. В конце концов, любовь возможна лишь тогда, когда она взаимна, а если не взаимна, то разве ж это любовь? Самоистязание, не иначе.

Просто, словно для успокоения души, с наличием которой, он уже смирился, ему необходимо было знать, что она там, быть может, на улице Мон Плеси, в доме 57, квартире 54, и от этого ему бы стало проще.

Почти дойдя до конца Английской набережной, он повернул обратно. Тишайший штиль, и море, словно слюда, лишь мерцает на солнце, такое спокойное, будто и не живое вовсе. Как вдруг из ниоткуда подул ветер, словно все это время он прятался под скамейками, и, дразнясь и играя, начал поднимать подолы дамских платьев, распахивать пиджаки мужских костюмов и ворошить копны выгоревших на солнце волос.

Море заволновалась, вспенилось барашками, и брызги от самых смелых волн, что стягивают гальки с берега к себе на дно, как вор карманник, к себе в подол утягивает прохожих сбереженья, ударили первыми каплями о мостовую.

Он взглянул на парапет, усыпанный людьми, словно воробьями и не поверил своим глазам.

Вцепившись в поручни, как если бы боялась саму себя, больше чем волн, и смотря куда-то вдаль, стояла она. Виновница его былого счастья и сегодняшней печали.

На самом деле, Анна смотрела не вдаль, а на вполне конкретный объект, на казино де ля Жете. В дымке поднимающихся в воздух брызг, он напоминал плавучий остров в тумане, он то тонул, то выпрыгивал вновь, то вновь погружался в облако морских капель и лишь острый трезубец сирены, вопреки легендам, не заманивал заблудший морских путников на мель, а указывал им путь, словно маяк, чтобы те не разбились о скалы.

Это был ее первый выходной за месяц. Измученная и опустошенная, она пришла на море, с робкой надеждой исцелить и восстановить то, что жизнь разрушала годами. Но разве ж морю это под силу?

Постояв у самого края берега, она немного прогулялась по набережной, и, найдя первую свободную скамейку, с облегчением присела отдохнуть.

Теперь-то она знала, что нет ничего опаснее попытки отблагодарить за милость. И если денежный долг, вернуть возможно, то как отдать долг не материальный? Как отплатить за добро, не попав в ловушку вечной благодарности, и обязательства не осязаемого и незримого, а потому неисчерпаемого. Стремясь поступками, помощью и служением выразить признательность Остеррайхам, она попала в капкан своей же доброты, что люди часто признают за слабость. Желая отплатить им за помощь и кров, она того не ведая превратилась из помощницы в прислугу, причем самого неблагодарного ранга, когда выполняешь поручения сразу всех членов семьи, без отдыха и права на жалованье. Устройся она к ним на работу как подобает, а не из милости, она могла бы потребовать оплату за свой труд. Но как просить денег, когда тебя приютили, подобно сироте, пусть и великодушный, но строгий благодетель. И та кротость, и та податливость ее натуры, что делают ее притягательной для других, для нее же самой обернулось ловушкой. И не выбраться, и не спастись.

Что ж, некого винить кроме себя, подумала Анна, вглядываясь в линию горизонта, словно ждала спасенье. Без денег, без выхода и без надежды.