— Девочка пыталась покончить с собой, — продолжала Александра.

— Я в этом не виновата.

— Можно заглянуть в твой телефон? — Александра протянула руку.

— Нет.

— Дай мне его!

— Нет.

Александра сжала кулаки и закрыла глаза.

— Ударь меня, давай! Вижу, тебе этого хочется.

— Беа, сделай так, как говорит мама, — дай ей свой телефон.

Александра с удивлением посмотрела на мужа.

В полной ярости Беа вытащила из кармана телефон и отдала его Александре, которая бросила его в мойку и открыла кран.

— Нового телефона ты не получишь. Напишешь письмо, в котором попросишь у нее прощения. И выложи свои извинения в «Фейсбуке», в «Инстаграме» и во всех остальных, как бы они там ни назывались.

— Забудь об этом! Да и как я это сделаю без телефона? Старая грымза!

Патрик взглянул на дочь.

— Эти обвинения соответствуют действительности?

— Нет, я же сказала.

Патрик бросил на Александру вопросительный взгляд.

Она изо всех сил пыталась понять, что происходит сейчас у него в голове.

— Мне позвонили из школы и рассказали, что произошло. Судя по всему, в этом замешаны Макс, Фрида и Матильда, и еще несколько девчонок. Что люди скажут? А что, если ее родители заявят в полицию? Если ты будешь продолжать в том же духе, то попадешь в тюрьму. А ты знаешь, что произойдет, если тебя осудят и ты попадешь в тюрьму? Ты никогда не отмоешься, никогда не устроишься на работу — даже договор на пользование мобильной связью с тобой никто не заключит.

Александра покосилась на телефон, лежавший в воде на дне мойки, внутренне надеясь, что вся информация на нем уничтожилась.

— Что мы знаем о Фриде и Матильде, почему я с ними ни разу не встречался? — спросил Патрик, словно с Луны свалившись.

— Потому что в этот дурдом я никого не могу привести.

— Они тебя принудили это сделать? — продолжал Патрик.

Куда смотрят его глаза?

— Что ты говоришь? — прошипела Александра. — Как ты можешь быть таким доверчивым?

— Ты это сделала, Беа?

— Нет, сколько раз я должна отвечать на этот вопрос? Чего вы не поняли?

— Вы что, совсем не соображаете? — Александра вскочила. — Ребенок пытался покончить с собой из-за тебя, Беа, и это не первый случай, когда мы получаем жалобы на твое поведение. Сейчас учителя пригласили нас на беседу, потому что ты, судя по всему, много всего натворила в последнее время.

— Она не собиралась кончать с собой, это просто спектакль, на который вы, тупоголовые взрослые, повелись.

Краска бросилась в лицо Беа.

— Мне стыдно. Слышишь? Мне за тебя стыдно, — произнесла Александра. — Почему ты так с нами поступаешь?

— Что? — Беа заорала так громко, что связки в конце концов не выдержали, и голос осип. — Тебе стыдно? А каково мне — ты подумала, черт возьми? Я что — просилась жить с вами в такой дурацкой семье? Ты не понимаешь, что обо мне говорят, о чем шепчутся у меня за спиной?

Что она имеет в виду? Что известно другим? Александра попыталась собраться.

— Тебя дразнят?

— «Дразнят» — что за польское слово девятнадцатого века?

— Прекрати!

— Что ты предлагаешь, Патрик? Закрыть на все глаза и позволить Беа травить дальше эту девочку, пока та и вправду не наложит на себя руки? Только чтобы продолжать жить как ни в чем не бывало. Сколькими жизнями придется пожертвовать?

— Прекрати немедленно! — прорычал Патрик, и Александра увидела в его взгляде тот же мрак, что и у дочери. — Что ты такое несешь?

Александра сдержалась и не произнесла того, что хотела сказать.

— Наша дочь должна отвечать за последствия своих поступков. Она должна попросить у девочки прощения.

— Никогда в жизни!

— Иди к себе в комнату. Слышишь, что я говорю? Иди к себе в комнату!

— Старая безмозглая дура! — выкрикнула Беа и выбежала из кухни.

— Не могли бы мы все взять тайм-аут и поразмыслить над этим? — предложила Эва, внезапно появляясь в кухне. — Слишком много всего сразу, для всех нас, и нам всем нужно успокоиться — особенно тебе, Александра.

— Да, ты должна успокоиться, — сказал Патрик, уставившись на жену.

— Я? Это я должна успокоиться? А кто сделал ее такой?

Она устремила взгляд на него, но его взгляд оказался сильнее, и она вынуждена была склонить голову.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты все прекрасно слышал — ей приходится защищаться из-за твоего жизненного выбора.

Александра чувствовала, что ее буквально трясет.

— Это была ошибка.

— Ошибка? Как ты можешь так говорить?

— Пока нам ничего об этом не известно, но мы должны подойти к делу, как взрослые люди.

— Ха! Тогда, может быть, ты тоже начнешь брать на себя ответственность?

— Даже комментировать не буду, однако я знаю, что быть подростком непросто. Может быть, ей следует повстречаться с психологом, чтобы выговориться.

— С психологом? Ей не потребовалась бы психотерапия, если бы мы не жили так, как мы живем.

— Если тебя что-то не устраивает, всегда можешь уехать обратно в Польшу, — сказала Эва. — Возможно, там принято выходить из себя и кипятиться по любому поводу, как ты постоянно делаешь.

Александра сделала вид, что не слышит ее.

— Беа должна почувствовать последствия своих поступков. Ей нужны мы оба. Я не справлюсь с ней одна.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты не часто бываешь дома. Не понимаю, как ты планировал заводить еще детей. Как собирался все успевать — ты хоть понимаешь, сколько всего взвалил на меня?

Он поднял ладонь.

Поняв, что зашла слишком далеко, Александра плюхнулась на стул напротив свекрови.

— Все катится к чертям. Временами я боюсь ее. Не знаю, на что она способна. Ты видел ее глаза? Иногда в них слепая ярость. Порой я думаю, что она — настоящее зло.

— Как ты можешь говорить такое о нашей дочери? Ей нужна дисциплина, вот и все. Мы справимся. Я помогу тебе.

— Поможешь мне?

Александра фыркнула, вспомнив все утренние битвы, когда ей приходилось орать на дочь, заставляя ее отправиться в школу, как она волновалась, думая, чем Беа занята целый день — а иногда и целую ночь.

— Прекрати, ты прекрасно знаешь, о чем я. Пойми меня правильно. Мне, нам всем сейчас тяжело. Ясное дело, что все это повлияло и на Беа. Она ведь тоже потеряла сестренку.