я не мог поверить, что когда-то и мы были такими же мелкими, жалкими существами, как эти вышвыриваемые из поезда новобранцы, в ещё свеженьких, из под машинки, дешевых и некрасивых голубых кителях, с испуганно-вороватыми взглядами бегающих глаз, обшаривающих окружающую действительность. Меня коробило при мысли, что всего лишь четыре месяца назад и я был в их числе. Нет, говорил я себе, утешая, не мог я там быть, вон какой я стал. Я и сам не заметил, насколько меня переменил Харбин и когда я вспоминал прошлую свою жизнь, все это казалось мне сном, а многие события и вовсе изгладились из памяти.

Из Большого Харбина мы улетали на самолетах.

Это были не те утлые корыта, на которых летал Корпус, а настоящие, боевые десантные самолеты, огромные, внушительные. Лагерь подготовки кандидатов в рядовые пехотных частей Императорской армии на планете Земля находился в Северной Америке, в Аризонской пустыне. Туда мы и отправлялись на следующие восемь месяцев.

Этот лагерь разительно отличался от Большого Харбина во всем, начиная с планировки и заканчивая распорядком дня. Здесь был другой дух, уже не было той тошнотворной атмосферы, того животного ужаса, который воцарялся в душе любого, кто попадал в лагерь Харбина. Здесь, в лагере Аризона, кандидат приобретал веру в себя и готовился к тому, чтобы стать солдатом. В Аризоне тоже были жесткие условия, в некоторых аспектах даже жёстче, чем в Харбине, но здесь все усилия командования в плане воплей и битья были направлены не на то, чтобы сломать человека, а на то, чтобы укрепить его волю, воинский дух и веру в себя. Отсюда уже не выгоняли. Здесь определялись способности и характер будущего солдата, и то место, которое он сможет занять в структуре армии.

Следует упомянуть, как высоко ценились у марсиан земные воины. Земляне навели страху на всю Империю, когда их стали использовать на войне. Они были невероятно живучи, выносливы, и хитры, как дьяволы, несмотря на то, что организм их был слабее организма сиксфингов, которые легко приспосабливались к самым разным условиям и были способны переживать большие нагрузки. Да, наша цивилизация на тысячелетия отставала от Империи в техническом развитии, но получив в руки сверхмощное оружие более развитого мира, люди стали непобедимой силой. Но у них не хватало ни мозгов, ни воли соединить усилия и восстать против ига Таррагоны. Немаловажную роль играло отсутствие единства среди разных народов Земли, отсутствие объединяющей идеи; классовая структура общества, полное отсутствие социальных лифтов, гигантский разрыв между малочисленным богатым населением и огромными массами бедных, делали невозможными попытки организовать восстание.

Возможно тех, кто никогда не покидал Землю, тешили освободительные идеи, но человека, хоть однажды увидевшего миры Таррагоны, подобные мысли оставляли раз и навсегда. Было ясно, что цивилизация, расселившаяся среди звёзд на площади диаметром в два с половиной мегапарсека, может за какое-то мгновение стереть в пыль нищую планету на задворках своей империи. И никто ничего не заметит.

Мы научились смотреть на ситуацию именно под таким углом. Земляне не могут объявить войну Империи. Чтобы развалить это государство, простоявшее уже несколько тысяч лет, нужен инструмент пострашнее гражданской войны. Империя Таррагона достигла того периода, когда превратилась в автономный организм, самостоятельно обеспечивающий своё выживание, и её население практически уже не могло хоть как-то изменить существующий исторический курс. Юля придерживалась иного мнения. Но с некоторых пор предпочитала с нами не спорить.

Наша жизнь в Аризоне была расписана по минутам. Утреннее построение, прием пищи, учения, учения, учения, обед, снова учения, ужин, занятия, короткое личное время, отбой, затем ночная тревога, ночные учения, сон, подъем и все сначала…

Жили кандидаты в палатках по шесть человек. Нам повезло, нас как раз было шестеро. Многих вокруг мы уже знали, за время Харбина лица примелькались, и наш учебный батальон держался дружно. В палатках было разрешено держать личные вещи, был компьютер, на котором мы делали уроки и телевизор, который показывал три канала – центральный новостной эфир Таррагоны, и ещё парочку развлекательных. Оружие не хранили в оружейных комнатах, оно выдавалось кандидату на руки – лазерная штурмовая наступательная винтовка новейшего образца, лазерный пистолет и универсальный нож. Из оружия был изъят питательный элемент, все боеприпасы держались под замком. Мы их видели только на стрельбах, за территорией базы, на огневом полигоне. К оружию выдавался стандартный пехотный боезаряд – термоядерная батарея. Вооруженными в лагере ходили только офицеры.

Весь офицерский состав лагеря, кстати говоря, был из сиксфингов, в отличие от Большого Харбина, где руководили люди, но я ни разу не замечал, чтобы старшие по званию здесь к кому-то плохо относились. Видимо, кодекс чести солдата одинаковый на всех языках. Впоследствии я узнал, что Аризона, которая так мне полюбилась – не самое лучшее место и есть учебные лагеря, где дисциплина и уважение на очень высоком уровне. Такими лагерями располагали части, хранившие легендарные боевые знамёна. Оказывается, огромное влияние на тебя оказывает то, что ты наследуешь. Пусть ты никогда и не думал, что способен на что-то великое, но одно лишь знание того, что кто-то из твоих предков совершил подвиг, способно и тебя подвигнуть на свершения. Это называется преемственность поколений. Когда дети наследуют славу родителей и несут её, как светоч, сквозь тьму времён в будущее, бережно храня и передавая своим детям. Без этого трудно представить человеческую жизнь вообще, а воинскую – особенно. Вся наша слава и гордость в памяти о великих делах прошлого, и людях, эти дела совершивших. Марсиане здесь ничем не отличались от нас, землян.

Стандартный комплект полевой формы кандидата пехотных войск практически ничем не отличался от настоящей формы. Ткань была термоактивной, плотной, добротно прошитой, все слабые места двухслойные, жизненно важные участки тела защищены особо прочным слоем. Состоял костюм из нижнего тонкого защитного трико и верхней одежды – свободных штанов, кожаного ремня и кителя. Амуниция рядового пехотинца весила (без учета оружия, боеприпасов и системы связи), девятнадцать с половиной килограммов, и состояла из панциря, шлема, защиты суставов и открытых участков, перчаток и ботинок. Вся вместе эта сбруя, плюс одежда, включая белье, с полным боекомплектом весила 27 у женщин, 34 килограмма у мужчин. Самым тяжелым элементом был панцирь, весивший семь – девять килограммов и полностью закрывавший туловище бойца. Все это было очень удобным, простым в обращении, неприхотливым, с большим запасом прочности и весило гораздо меньше, чем можно было бы расчитывать для такого сложного вооружения. Другими словами, это была прекрасная военная форма. Что-что, а военная наука у сиксфингов была