— Тебе удобно? — осведомился он без тени улыбки.

— Очень, благодарю, — солгала Тамари, сгорая от стыда в прискорбной уверенности, что он с трудом сдерживает смех.

— Может, тебе лучше встать и снова попытаться сесть?

— Спасибо, я прекрасно устроилась.

Веселые искорки в глазах демона вдруг мгновенно исчезли, когда стул, на котором он сидел, начал заваливаться назад. И только молниеносная реакция Гранта не позволила ему грохнуться с солидной высоты. Он развернулся, что-то рыкнул себе под нос и ринулся к большой колонне, подпиравшей балкон. Что-там возилось, рычало, слышно было как Грант чертыхался.

Тамари растерянно наблюдала за всем этим, а старшие демоны покатывались со смеху, Мариэлла тоже хихикала. Демоны-охранники, почти забыв свои обязанности скалили зубы.

И тут Грант, несколько потрепанный и взъерошенный, но явно довольный собой вынес из-за колонны Десмона. Малой пинался и брыкался, и успокоился только когда Грант почти швырнул его на руки Ульфику. У Десмона в руках все еще была длинная веревка, которую он привязал к стулу своего отца.

— Как забавно — нянь сидит во главе стола, — подумала растерянная Тамари.

Сидящие за столом снова пырхнули, чем окончательно заставили ее засмущаться — она что, сказала это вслух?!

— Тамари, позволь представить тебе твою семью, — захлебываясь от смеха, еле выговорила Мариэлла. — Ульфик — глава нашего рода, Грант — наш старший сын, Рагнар — ты уже с ним познакомилась, — не удержалась, чтобы не подколоть ее Мариэлла. Здесь будет сидеть Аркх, когда вернется. А здесь — Тасся.

И наступила неловкая тишина. Ее прервал Рагнар, уже изрядно полакомившийся шепотухой:

— А кто ее папаша?

Тамари, во все глаза смотревшая в это время на сына, перевела полный боли и растеряности взгляд на старого демона.

Грант поднялся со своего места. Не сводя с Тамари холодного взгляда, берет ее за руку.

Тами приходилось почти бежать, чтобы не отстать от демона, пока он тащил ее через гостиную, по коридору, в маленькой салон, выдержанный в синих тонах. Только захлопнув за собой дверь, он выпустил девушку, подошел к окну и сунул руки в карманы. Молчание длилось, действуя на и без того натянутые нервы, но Грант продолжал смотреть на ухоженные газоны, не разжимая губ, мрачный как туча. Тамари понимала, что в эту минуту под внешней невозмутимостью кипит ужасная, вулканическая ярость, готовая в любой момент обрушиться на нее. Сгорая от неимоверного страха, Тами беспомощно ждала, наблюдая, как он с каждой секундой все больше мрачнеет.

Вдруг мужчина обернулся так стремительно, что женщина невольно отступила.

— Перестань трястись, как напуганный кролик! — рявкнул он. Мертвенное спокойствие снизошло на Тамари, вытеснив все ощущения, кроме сознания собственного горя. Маленький подбородок надменно поднялся, плечи распрямились, и на глазах Гранта произошла удивительная метаморфоза — эта девочка, отважно пытавшаяся обрести утраченное самообладание, выиграла нелегкий поединок. Перед ним стояла исполненная достоинства, похожая на золотоволосую нимфу его жена, со сверкающими, словно янтарь, глазами.

Надменно взглянув на демона, она вышла в сад. Память о прошлом терзала ее душу, а сердце ныло от того, что происходило сейчас.

Целый час она бродила по розарию, и за это время истерика улеглась, превратившись в стальную решимость. Женщина раздраженно сорвала прелестный бутон, поднесла к носу, вдыхая нежный аромат, и стала рассеянно обрывать лепестки, занятая невеселыми мыслями. Нежные розовые хлопья медленно скользили по юбке и падали на землю, присоединяясь к белым, красным и желтым, которые до этого уже успела уничтожить Тамари.

— Ты ими, кажется, чем-то недовольна? — раздался за спиной глубокий невозмутимый баритон.

Тами в полном изумлении повернулась, но облегчение от того, что она наконец может поговорить с Грантом спокойно, мгновенно сменилось нарастающей паникой, которую она безуспешно старалась подавить все эти дни.

— Я недовольна всем.

Его веселый взгляд скользнул по горе розовых лепестков.

— Включая розы, вероятно, — заметил Грант.

Тамари проследила за его взглядом, побагровела от смущения и с некоторым раздражением пробормотала:

— Розы прекрасны, но…

— …Но вам не понравилось, как они выглядят, если все лепестки на месте, не так ли?

Сообразив, что ее втягивают в бессмысленный разговор о цветах, когда на карту поставлена вся жизнь, Тами выпрямилась и, не повышая голоса, твердо объявила:

— Вы обязаны вернуть мне дочь. Живой и невридимой.

Тамари нервно подпрыгнула, когда его ладони неожиданно сжали ее лицо, вынуждая девушку резко вскинуть голову.

— Взгляни на меня, — велел он тихим незнакомым голосом, от которого по спине Тами побежали колкие мурашки и тревожное возбуждение затопило ее.

Девушка с трудом оторвала взгляд от его загорелого лица. Стоило ей заметить странно-дремотное выражение в глазах, полуприкрытых тяжелыми веками, как она поняла: сейчас что-то произойдет. Длинные пальцы чувственно погладили ее щеку, и демон улыбнулся — медленной, ленивой улыбкой, от которой подпрыгнуло и забилось сердце.

— Я. Хочу. Поцеловать. Тебя…

Не обращая внимания на протесты и в который раз безуспешно пытаясь скрыть, как забавляется ее смущением, Грант приподнял маленький подбородок демонессы и закрыл глаза. Тамари, наоборот, широко распахнула бездонные очи, готовая принять его пылкую страсть. Он легко коснулся ее губ своими…

И все закончилось…

Грант открыл глаза, чтобы увидеть ее реакцию. Во взгляде Тамари застыло недоумение и… да-да, разочарование!

— Именно это и считается поцелуем?

Несколько мгновений Грант не шевелился, изучая женщину прищуренными проницательными глазами. И неожиданно Тамари заметила, как в их глубине зажглось нечто тревожащее.

— Нет, — пробормотал он, — гораздо больше. — И, стиснув ее запястья, привлек к себе так близко, что соблазнительные холмики почти коснулись его груди. Его дыхание опалило ее терпким ароматом кофе, сердце его выплясывало бешеный танец.

Грант решительно взяв девушку под руку, повернулся и просто потащил ее в беседку.

— Куда мы идем? — нервно спросила Тамари.

— Туда, где нас не будет видно из окон дома, — сухо объяснил Грант, останавливаясь под низко нависшей веткой цветущей яблони.

— Н-но зачем?!

Грант посмотрел на вход в беседку, желая убедиться, что им не помешают, и обратил всю чарующую силу серебристого взгляда и ленивой улыбки на стоящую перед ним девушку.

— Во всем виновато мое тщеславие, — тихо пошутил он, — никак не могу смириться с тем, что ты едва не задремала прямо посреди поцелуя! Ну а теперь посмотрим, смогу ли я пробудить тебя.