Вот и сейчас он смотрит на нее ледяным взглядом. Казалось,за этот день он постарел лет на десять.

— Ты сегодня пойдешь ужинать в столовую первого класса? —Он спрашивал, чтобы знать, придется ли ему извиняться перед капитаном заотсутствие жены.

— Да, наверное, пойду туда.

— Можешь не ходить, если не хочешь. Это было что-тоновое, и Хиллари удивилась.

— Ты что, хочешь, чтобы я не ходила?

Ее немного испугало его новое отношение к ней, но оначувствовала, что обратного пути нет. Она помнила, каким убитым он был напалубе, а теперь он выглядел абсолютно спокойным и смотрел на нее с ледянымравнодушием.

— Делай, как тебе нравится. Но если ты ужинаешь за столомкапитана, постарайся вести себя как следует. Если тебе это слишком трудно,ужинай в другом месте.

— Может быть, у себя в комнате? Ну нет, она никому непозволит обращаться с собой, как с капризным ребенком, ни Нику, ни этому идиотус нижней палубы. И потом, ей не очень-то хотелось снова идти туда, вниз. Оначувствовала себя там как-то неуверенно. Пожалуй, здесь, в люксе, безопаснее.

— Меня не интересует, где ты ужинаешь. Но если ты идешьсо мной, веди себя прилично.

Не ответив ни слова, Хиллари ушла в ванную, с шумом хлопнувдверью.

Входя в тот вечер в Большой обеденный зал, Хиллари уже неулыбалась всем и каждому страстной улыбкой. Теперь на ее лице застыло мрачноенапряжение. Ник следовал за ней в белом фраке и белом галстуке. ПоявлениеХиллари произвело не меньшую сенсацию, чем в первый вечер. На этот раз онапоявилась в расшитом серебристым бисером и крошечными жемчужинами беломшелковом платье с длинными рукавами и высоким воротом. Когда она, спустившисьпо широкой лестнице, пересекла зал, все взгляды вновь обратились к ней: сзадина ее платье был разрез до точки чуть ниже талии, — и, таким образом, всяспина оставалась открытой. Ника, казалось, совершенно не трогало впечатление,которое производит его жена. Он сел напротив Лианы и приветливо улыбнулся.Лиана сразу заметила, что выражение глаз у него изменилось: они стали холоднымии грустными. Она вспомнила о сцене на террасе «Довиля» и тут же почувствовалана себе взгляд Армана. Перед тем как сойти вниз, он еще раз напомнил ей, что онани в коем случае не должна показывать, что стала свидетельницей сцены,происшедшей между Бернхамами. Лиана заметила, что Арман мог и не напоминать ейоб этом, но он был другого мнения.

— Я слишком хорошо тебя знаю. Ты всегда сочувствуешьтем, кого, по-твоему, обижают. Но если молодой человек догадается, что ты всеслышала, ему станет очень неловко. Хватит того, что жена сделала егорогоносцем. — Арман находил всю эту историю отвратительной, хотя и весьмавероятной. Когда Хиллари вошла и села напротив неподалеку, он не смогудержаться и бросил на нее быстрый взгляд. Она была очень красива, ноплотоядной, вызывающей красотой настоящей самки. Кстати, платье с высокимворотом она, вероятно, выбрала, чтобы скрыть след от укуса, оставленныйлюбовником.

Пристальный взгляд Армана напомнил Лиане, что пора отвлечьсяот мыслей о Бернхаме и его жене. Она повернулась к своему соседу слева. Это былнемец весьма солидного вида, с моноклем в глазу и бесчисленными лентами нагруди, а по ширине плеч он мог бы соперничать с Арманом. Этого человека звалиграф фон Фарбих, он ехал в Берлин, и Лиана сразу же почувствовала к немунеприязнь. Арман узнал в нем человека, с которым Ник Бернхам разговаривал вкурительной на второй день плавания. Он заметил, что граф коротко кивнул Нику,а тот в ответ слегка поклонился. Капитан представил друг другу всех сидящих застолом. За исключением Бернхамов и капитана, Лиана никого не знала.

— Не так ли, мадам де Вильер? — Капитан о чем-тоспрашивал у Лианы, а она не слышала. Лиана покраснела — сегодня она быласлишком рассеянной. Этот противный немец слева, угощавший всехпропагандистскими рассказами о Гитлере, так раздражал ее, что еще до началаужина она почувствовала себя утомленной. Она начала жалеть, что они с Арманомне остались ужинать у себя в каюте.

— Простите, капитан, я не расслышала…

— Я говорил, что у нас великолепные корты. Кажется, выи мистер Бернхам играли сегодня утром.

— Да, поиграли немного, — подтвердил Ник,улыбнувшись Лиане. Его улыбка оставалась прежней — дружелюбной и открытой. —И более того, мадам де Вильер выиграла у меня, шесть — два.

— Но сначала я проиграла вам два гейма. — Лианазасмеялась, хотя на сердце у нее было по-прежнему тяжело и стало еще тяжелее,когда она поймала на себе злобный взгляд Хиллари.

— Он действительно выиграл у вас? — Глаза Хиллариугрожающе блеснули. — Вот удивительно. Ведь он играет из рук вон плохо.

Все сидящие за столом даже слегка опешили. Наступившуютишину разорвал голос Лианы:

— Мистер Бернхам играет гораздо лучше меня.

Она почувствовала на себе укоризненный взгляд Армана. Темвременем ее сосед-немец снова рассказывал сидящей рядом с ним американке очудесах, которые творит Гитлер. Лиана уже не знала, сможет ли выдержать этотужин до конца Ни роскошные вина, ни изысканные блюда не помогали — атмосфера застолом становилась гнетущей; все, казалось, вздохнули с облегчением, когда,наконец, настало время перейти в Большой салон, где начинался бал. Здесь царилоеще большее великолепие, чем в первый вечер, но для Лианы это уже не имелозначения.

— Тебе не следовало отвечать жене Бернхама, —мягко упрекнул жену Арман во время танца.

— Мне очень жаль, что я не могла сдержаться. Эго такаяужасная женщина И потом, мне нужно было хоть как-то разрядиться; если бы я необрезала ее, я бы, наверное, выплеснула вино прямо в лицо этому немцу. РадиБога, кто он такой? Меня стошнит, если я услышу еще хоть одно слово о Гитлере.

— Я точно не знаю, кто он. Наверное, какой-нибудьдеятель рейха. Я видел, как он на днях разговаривал в курительной с Бернхамом.

Лиана сразу же замолчала, вновь вспомнив о том, что Никсвязан с немцами. Она расстроилась еще больше. Ведь Ник казался такимпорядочным человеком. Как он может вести дела с Третьим рейхом? Он продает имсталь, чтобы они вооружились, а ведь это нарушение Версальского договора. Всемизвестно, что немцы давно готовятся к войне, но факт, что им в этом помогаетамериканец, не укладывался у нее в голове. Она почувствовала себя совершенноразбитой и даже обрадовалась, когда в одиннадцать появился Перье и что-то шепнулАрману. Минуту спустя Арман виновато объяснил Лиане, что с Жаком нужно ещенемного поработать. Де Вильеры извинились перед капитаном и вернулись к себе.Настроение Лианы было далеко не праздничным; она с радостью скинула красноемуаровое платье, которое надела всего три часа назад. Это было замечательноеплатье, и Лиана его очень любила, но теперь равнодушно швырнула его на стул.Когда Арман ушел, она улеглась в постель и взяла в руки книгу. Она решиладождаться мужа и почитать, но сегодня чтение не шло на ум. Ее мысли вновь ивновь возвращались к загадочным Бернхамам, к Нику с его странными деловымисвязями, к Хиллари, красивой женщине со злыми глазами и угрюмой усмешкой.Полчаса Лиана боролась с собой, пытаясь сосредоточиться на чтении; наконец онавстала, надела брюки и теплый свитер и вышла на палубу. Она опустилась в тосамое кресло, где сидела днем, когда услышала крики Хиллари. Сейчас из Большогосалона доносилась музыка, и Лиана, закрыв глаза, представляла танцующие пары.Но ей совсем не хотелось идти туда одной, без Армана, танцевать с капитаном, сэтим противным немцем или еще с кем-нибудь незнакомым.