— Как массаж? — Ник сделал знак официанту изаказал виски себе и Хиллари.

— Прекрасно.

— Так где, говоришь, у тебя массаж? — Ник спритворным спокойствием потягивал виски, глядя прямо в глаза Хиллари.

— Ты что, следишь за мной?

— Не знаю, Хил. Ты считаешь, уже надо?

— Какая тебе разница, ходила я на массаж илинет? — Хиллари отвела глаза, как будто ей надоело смотреть на него, нобыло заметно, что она нервничает. Ей стало очень неуютно под его холоднымпристальным взором.

— Для меня важно, лжешь ты или нет. Я уже говорил тебе,что все, что ты здесь делаешь, очень быстро станет известно всем. У менясложилось впечатление, что ты слишком много времени проводишь во втором классе,и я хочу, чтобы это прекратилось.

— Тупой сноб. Что же, я должна сидеть с этимиразвалинами, которые родились еще до нашей эры? По крайней мере, там, внизу,хоть есть люди помоложе. Не забывай, мой дорогой, я не такая старая, как ты.

— Будет неприятно, если мне придется запереть тебя вкаюте. — В глазах Ника мелькнули злые огоньки, но Хиллари толькозасмеялась:

— Не будь ослом. Я просто вызову горничную. Или тыпривяжешь меня к кровати?

— Кажется, ты сама на это напрашиваешься. Кого ты здесьнашла, Хил. Старого нью-йоркского друга или кого-то поновее?

— Никого я не находила. Просто компания молодых людей,которые путешествуют не в такой роскоши, как ты.

— Ну так сделай одолжение, попрощайся с ними. Не делай изсебя посмешище, не изображай богатую простушку, которая хочет пообщаться спростонародьем.

— Они так не думают.

— Ты плохо их знаешь. Это очень старая игра. Я делал тоже самое, когда был мальчишкой. Но я тогда учился в колледже и не был женат. Яне хочу надоедать тебе, Хил, но ты не свободная женщина, и едешь ты не вовтором классе, а здесь, в люксе. Могло бы быть и хуже, правда.

— Куда уж хуже. — Она снова стала похожей намаленькую капризную девчонку. — Мне скучно до смерти.

— Ничего, потерпишь немного. Через два дня мы будем вПариже.

Хиллари не ответила Она заказала еще виски, съев при этомтолько половину сандвича. После ленча Ник решил прогуляться с ней по магазинам,надеясь, что это немного отвлечет ее от новых друзей. Но стоило ему уйти вбассейн за Джоном, как Хиллари исчезла. Ник ждал ее в каюте, пока она невернулась. Когда она появилась на пороге, он вдруг почувствовал, что теряетконтроль над собой. Его захлестнула бешеная ярость — не соображая, что делает,он размахнулся, чтобы дать ей пощечину, но, к счастью, заметил в этот моментДжона, выглянувшего из своей комнаты. При виде сына Ник пришел в себя и опустилруку. Уже не первый раз Хиллари буквально толкала его к пропасти, но никогдараньше ему не стоило такого труда удержаться и не ударить ее. Он видел, что онаизрядно выпила. Внезапно Ник вздрогнул, как от удара: на шее Хиллари краснелслед от укуса. Он подтащил ее к зеркалу, дрожа от отвращения и ярости.

— Как ты смеешь возвращаться сюда в таком виде, ты,шлюха! Как ты смеешь! — Он понимал, что Джонни у себя в комнате прекрасноего слышит, но не мог остановиться. Хиллари с силой вырвалась.

— И что же я должна была делать? Остаться там?

— Может быть.

— Может быть, и останусь.

— Ради Бога, Хил, что с тобой? Неужели ты совсемпотеряла стыд? Как ты можешь валиться в первую попавшуюся постель?

Хиллари не стала сдерживаться и с размаху дала Никупощечину.

— Я уже говорила тебе — буду делать все, что хочу, чертбы тебя побрал! Ты думаешь, сукин сын, что я — твоя вещь? Тебя интересуеттолько твой паршивый завод, твои контракты, твоя идиотская династия! А мне-точто до этого? Какое мне дело до твоей империи? Мне наплевать на все это!Слышишь? Наплевать на тебя и на твой бизнес!

Она замолчала, сообразив, что сказала лишнее. Ник отвернулсяи со слезами на глазах молча вышел на террасу. Хиллари некоторое время смотрелана него через открытую дверь, потом вышла за ним. Ник стоял, склонившись надперилами.

— Прости меня, Ник, — сказала Хиллари хрипло.

— Оставь меня.

Что-то детское появилось у него в голосе, и на миг Хилларистало даже жаль его. Но он оставался ее злейшим врагом, человеком, которыйлишал ее свободы. Ник повернулся к ней, в его глазах блестели слезы.

— Вернись в каюту.

— Ты что, плачешь? — Хиллари была потрясена.

— Да, плачу. — Казалось, он нисколько не стыдилсясвоих слез, и это еще больше потрясло Хиллари. Мужчины не плачут. По крайнеймере, те сильные мужчины, которых она знала. А Ник Бернхам плакал. А ведь оночень сильный человек. Ник сейчас глубоко страдал, мучительно сожалея о той глупости,которую совершил, женившись на этой женщине. — Игра кончена, Хил.

— Хочешь развестись? — оживилась Хиллари. Никпосмотрел ей прямо в глаза.

— Нет, не хочу. И, думаю, никогда не захочу. Ты можешьизбавиться от меня только одним способом. Как только ты согласишься на моеусловие, я немедленно даю тебе развод. Но до этого дня ты моя жена. Запомниэто. И еще. С данного момента мне нет дела ни до тебя, ни до твоих похождений.

— Ты хочешь, чтобы я отказалась от Джонни?

— Именно.

— Этого я никогда не сделаю.

— Почему? Ведь тебе он не нужен, так же как и я. —Ник, разумеется, был абсолютно прав, но Хиллари не собиралась уступать.

— Джонни я не отдам, — злобно сказала она. Никвсегда придумывает что-нибудь, чтобы осложнить ей жизнь. Вот и теперь дразнитее разговорами о разводе, а сам спит и видит, как бы отнять у нее сына. —Позабудь об этом.

— Почему же? — Ник заметил, что она прикрыла шеюшарфом, и вдруг ему снова захотелось ударить ее.

— Что подумают люди, если я от него откажусь?

— Тебя это волнует?

— Конечно. Еще подумают, что я пьяница или какая-нибудьдрянь.

— Так ты и есть пьяница. И даже хуже — ты шлюха.

— Если ты, сукин сын, еще будешь оскорблять меня,ребенка тебе не видать как своих ушей!

— Ладно. Запомни вот что: можешь убираться когда захочешь.Но одна — без него.

Хиллари хотела сказать еще что-то обидное, но внезапнопочувствовала, что говорить ей нечего. Она прекрасно понимала, что, если разводначнет она сама, ей потребуется представить доказательства его неверности, аэто невыполнимая задача. Ник был ей верен. В редкие минуты их близости он бывалтаким страстным, каким может стать только мужчина, сгорающий от одиночества ижелания. Хиллари задохнулась от бессильной ярости. Она никогда, никогда недобьется от него того, что ей нужно. И почему она должна отдавать ему Джона? Вконце концов, это ее сын. Через несколько лет он подрастет, и с ним станетдовольно занятно. У него появятся друзья, а Хиллари нравится общество молодыхлюдей. Она просто не любит возиться с малышами, вот и все. Нет, она никогда неотдаст Джона. Если она это сделает, у нее за спиной начнутся пересуды. Скажутеще, что Ник ее бросил, это уже совсем невыносимо. Если они расстанутся, пустьвсе знают — это она его бросила.