Шпихерн и Саарбрюккен

Первоначальное намерение Наполеона III и Лебёфа после легкой победы с взятием Саарбрюккена заключалось в том, чтобы повторить ее, пройдя далее вниз по течению силами 4-го корпуса на Зарлуи с тем, чтобы собрать в кулак все силы французов в долине Саара. Но этот последний всплеск инициативы французов так и оказался мертворожденным, ибо то, что представлялось осуществимым в Меце, оказалось совершенно неприемлемым для Ладмиро. Находившийся со своими силами на левом фланге французской армии в Буле, он, как и Дуэ в Страсбурге со своим 7-м корпусом на правом фланге, был встревожен слухами о немцах, сосредотачивающих силы по фронту. Ладмиро понимал на основе поступавших из Люксембурга донесений, что 1-я германская армия, численностью около 40 000 человек (на самом деле больше – вскоре к 6 августа уже 96 000), надвигалась на него со стороны Трира. Что, если эти силы, не встречая на пути сопротивления, доберутся до долины Мозеля, охватив его с фланга у Тьонвиля и ударив ему в тыл? На свою ответственность Ладмиро послал дивизию на ликвидацию бреши в долине Мозеля у Сьерка, в 30 километрах к северу от Буле, и в этом случае его корпус расположился бы на гораздо большем пространстве, что значительно облегчало сосредоточение сил для наступления. От намерения наступать на Зарлуи пришлось отказаться. Теперь налицо были явные признаки сосредоточения крупных сил немцев к северу от Саарбрюккена. Причем сведения об этом исходили не только от разведки, но и из английской прессы, большинство самых видных корреспондентов которой были прикомандированы к прусским войскам и безо всякой цензуры передавали сведения. Поэтому 4 августа Наполеон и Лебёф изменили свои предписания 4-му корпусу, приказав ему сосредоточиться за Саарбрюккеном под командованием Базена для возможного отпора пруссакам. Но Ладмиро был упрям. Если бы он повернул вправо, как требовал Лебёф, оголил бы долину Мозеля. Сьерк, утверждал он, являлся «ключом к ситуации, и важно было оставить его у себя». Лебрюн, уже посланный Наполеоном для изучения ситуации на левом фланге, встал на сторону Ладмиро. Таким образом, Базену было приказано принять командование 3-м корпусом и частью сил занять фронт 4-го корпуса, чтобы дать возможность Ладмиро сосредоточить силы далее на севере. Ладмиро, таким образом, вынудил Наполеона отказаться от завоеванного 2 августа: Базен мог занять позиции 4-го корпуса, лишь отведя войска на левый фланг 2-го корпуса. Одновременно с этим Фейи на правом фланге изымал бригаду 5-го корпуса в Саргемине, а Фроссар, считая себя в опасной изоляции, отступил 5 августа с высот Саарбрюккена на укрепленные позиции вокруг Шпихерна и Форбака, которые он второпях оставил тремя днями ранее. Этот отвод сил, как мы еще убедимся, будет иметь далекоидущие последствия.

Наполеон отказался от своих планов оборонительного сосредоточения сил, родившихся у него всего лишь за несколько часов до описываемых событий. Пока он проявлял нерешительность на Сааре, кронпринц Фридрих Вильгельм взял на себя инициативу на Лаутере и пытался окружить французскую дивизию в районе пограничного пункта Висамбур (Вейсенберг) (в этом бою французская дивизия оттянула на себя 3 немецких корпуса и после упорного сопротивления отступила; немцы потеряли более 1500 человек).

Когда 4 августа новость об этом дошла до главной ставки французов, там отреагировали на нее и гневно, и обеспокоенно. Не только с политической точки зрения было необходимо компенсировать допущенный промах, причем как можно скорее. Было важно и в военном отношении атаковать немцев немедленно, еще до завершения ими сосредоточения сил. Рейнская армия достигла численности свыше 270 000 человек. Пришло время наступать.

Сбросив с себя оковы нерешительности, Лебёф и его советники с головой ушли в планирование этой новой авантюры, пока главный интендант Вольф холодно не указал им, что стоит французской армии форсировать Саар, как она лишится всего самого необходимого. О реквизициях нечего было и думать – Пфальц уже будет разорен немцами, а если они рассчитывают, что Вольф будет снабжать их со складов в Меце, то там запасов хватит лишь на два дня. И новые планы улетучились столь же быстро, как и появились. Штаб разработал еще одно оборонительное развертывание сил – на сей раз сулившее беду. Французские корпуса теперь растянулись вдоль границы, следя за всеми лазейками, но они были слишком рассеяны, чтобы рассчитывать на поддержку друг друга. Ладмиро предстояло сосредоточить силы 4-го корпуса у Зарлуи, Фроссар с 2-м корпусом оставался, где был – у Саарбрюккена, Базен, сохранив штаб 3-го корпуса в Сент-Авольде, должен был поддержать войска Фейи в Саргемине, а Фейи предстояло сосредоточить весь 5-й корпус в Биче. 1-му корпусу немцев, наблюдавшему за проходами в Вогезах у Фрёшвийера, и 7-му корпусу, рассредоточившемуся вдоль верховьев Рейна, французы могли противопоставить лишь 2 резервных корпуса – «Императорскую гвардию», которая уже перемещалась вверх из Меца вдоль дороги на Сент-Авольд, и плохо обученный и недисциплинированный 6-й корпус Канробера из лагеря в Шалоне, который 5 августа был вызван в Нанси. Не требовалось даже свойственной Мольтке проницательности, чтобы предугадать полнейший разгром столь распыленных сил, да еще при наличии численного превосходства. И все же немцы, как ни парадоксально, решились атаковать на единственном участке обороны французов, где существовал достаточно обоснованный риск потерпеть поражение.

В целях облегчения задач управления своими разбросанными формированиями Лебёф решил разделить их надвое. Правое крыло – 1, 5 и 7-й корпуса – перешло под командование Мак-Магона, левое крыло – 2, 3 и 4-й корпуса – под командование Базена. Но многое так и осталось недоработанным. Новые командующие продолжали управлять и собственными корпусами. Не было придано дополнительного личного состава, не было издано ни одного приказа, не был установлен административный контроль над своими формированиями. Ставка императора в Меце была не в курсе, и Наполеон III самолично командовал гвардией и 6-м корпусом. Неудивительно, что Базен считал себя просто каналом для рассылки приказов императора по войскам под его командованием и продолжал заниматься своим корпусом, да и некоторые другие командующие корпусами, Фейи в частности, не знали толком, в какой степени приказы их нового командующего отменяли ранее полученные ими из Меца: два источника хаоса, возымевшие катастрофические последствия для французской армии 6 августа и позже.

И на германской стороне командная цепочка также оставляла желать лучшего. Штейнмеца все больше и больше беспокоила, как он выражался, нерасторопность главной ставки короля в ответ на донесения его конных дозорных о перегруппировках французов, что свидетельствовало об их отходе. Мало хорошего было в том, что неприятель без единого выстрела вошел в Пфальц, еще невыносимее была мысль о том, что ему без боя позволят и уйти оттуда. Вечером 5 августа, вопреки категорическим запретам Мольтке, Штейнмец распорядился, как мы уже убедились, направить свой ведущий корпус вперед на Саарбрюккен через Гюхенбах и Фишбах – что отрезало пехоту 2-й армии от ее кавалерийских дивизий, проводивших выдвинутую вперед разведку в долине Саара. Мольтке он объяснил, что его цель – облегчить продвижение 2-й армии, отвлечь французов на себя и дерзко атаковать их. Мольтке в двух словах охарактеризовал этот жест Штейнмеца: «И обречь 1-ю армию на поражение».