Очевидно, вид у рядового Землякова был офигевший, потому как бывший начальник хмыкнул:

— Нет, под суд меня еще не отдали. Скорее наоборот. Создается новая структура. Наш «К» я продолжу курировать, но, так сказать, на расстоянии. Впрочем, пока следственная операция продолжается, доклады идут непосредственно мне. Сейчас пойди отдохни. Специалисты подъедут, груз упакуют, персоналии нам АЧА пробьет, и сразу стартуешь. Извини, отоспаться не дам.

— Да мы там и не очень-то пока упрели.

— Иди-иди, Евгений. Да, и с немцем нам нужно переговорить. Он полезный. Даже весьма. Что вам там еще по мелочам требуется?

Отдыхать Женька, конечно, не стал. И не хотелось, да и времени не было. Бегло просмотрел материалы по Выборгской операции. Варшавин обещал дать подробную карту, но она, естественно, по датам ограничена, а ведь теперь непонятно сколько там сидеть. По коридору топотали берцами, что-то таскали — Варшавин сказал, что штат увеличат вчетверо, это не считая охраны. Видать, и те мордовороты теперь к Отделу приписаны. Что ж это творится-то? Ладно, позже будем думать. Сейчас к Иха-ярви, судя по всему, отыскать следы гадских истребителей нужно позарез. Что там на земле-то противник творил?

«…минируя дороги и оставляя заслоны, финские части отходили на линию ВКТ (Выборг — Купарсаари — Тайпале) — последнюю линию обороны на Карельском перешейке…

…для обороны города была срочно переброшена 20-я пехотная бригада. К 20 июня Линия ВКТ должна быть занята войсками и полностью готова к обороне…

…деморализованные солдаты, отступающие через город, кричали, что «русских не остановить и 20-я бригада оставлена на верную гибель»…

…панцерфаустов было достаточно, но почти никто из солдат бригады не умел ими пользоваться…»

Женька сходил в пищеблок, нашел в холодильнике йогурт и половину лаваша. Немец сидел в форменной рубашке, уже без кителя, и энергично стучал по клавишам ноутбука. Не отрываясь, сказал:

— Есть колбас. Съедобный.

— Так давайте.

В молчании жевали. Женька вытащил из загашника конфеты, высыпал в пиалу. Колбасник, не отрываясь от компьютера, вежливо поблагодарил.

Заглянул Варшавин, налил себе кофе:

— Общаетесь?

— Жуем.

— Это тоже правильно. — Майор сел. — Значит, в общих чертах вот что происходит, Евгений. Отто, дай-ка чистый листочек. Так, Земляков, ты не косись. У оберлейтенанта Хольта есть допуск, и на данный момент мы союзники. Это не обсуждается.

— Так точно.

— Тогда смотри сюда. — Майор нарисовал несколько увеличивающихся окружностей, отдаленно похожих на спортивную мишень, только не очень аккуратную. — Некто бросил камень, в наше «темпоральное болото». Произошло это ориентировочно где-то в наших рабочих «кальках» или рядом с ними. Воздействие мощное, грубое. Цель пока непонятна. Дату, относительно координат «Ноля», мы тоже пока можем лишь предполагать. Наши немецкие коллеги вели определенные разработки в Бременской лаборатории. Согласно конвенции наши интересы не пересекаются и пересекаться не могут.

— Сугубо науфные исследования — пояснил немец. — Две «кальки» — 1871 и 1932 годы. Бранденбург и Берлин.

— У наших коллег потери, — сказал Варшавин. — Шесть «двухсотых». Это была мирная лаборатория.

— Да. И я призфан в армию неделю назад. — Отто подергал форменный галстук. — Служил перефодчиком, учился, теперь снофа…

Варшавин обводил, дорисовывал круги, расходящиеся, захлестывающие друг друга:

— Там кинули камень. И не один, пошла волна, чем дальше, тем выше. Сбивает, прогибает «переборки» между «кальками»…

Женька понимал. В общих чертах. Это, конечно, не камни. Это взрывные устройства, глубинные бомбы непомерной мощности, грубо рвущие, разметающие сложную, кружевную плоть физической сущности. Бессмысленное вмешательство, несущее катастрофические последствия. Отдел «К», коллеги из иных стран, проводившие или еще ведущие исследования в том, что вульгарно именуется «калькой», неизменно работали тонкими инструментами. Точечное воздействие, а в большей степени просто наблюдение, анализ, так сказать, «непосредственно на месте событий». Давно доказано: прямое давление, кардинальные изменения и насильственный технический прогресс практических результатов не дают — вектор неизменно возвращается на место. Можно волевым усилием поставить во главе правительства или ключевого ведомства умного, талантливого, прогрессивного человека. Он справится, революционный прорыв и восторг народных масс обеспечен. Но как только тот человек уйдет (а люди смертны, с этим даже всезнающие послезнанцы-корректировщики ничего поделать не могут), его место займет антипод — упорный, работоспособный, возможно честный и бескорыстный, он примется целеустремленно уничтожать плоды недавних побед. Из лучших побуждений, естественно… Равновесие векторов… Этакая сложная и пока необъяснимая штука. С форсированным техническим прогрессом еще понятнее. Ядерное оружие к середине 40-х? Не проблема. Чем расплачиваться желаете? Сеть орбитальных станций со звездно-матрацным флагом на борту вас устроит? Хотите первенство в кибернетике? А Африку и Ближний Восток, в едином порыве строящих поганое кока-кольное будущее, получить не угодно?

Все звенья сложных теорий рядовым переводчикам знать не положено. Женька и не рвался. Существуют «кальки», в них работают люди «Ноля», и если там не будет наших людей, значит «не наши» люди смогут получить уникальный опыт и выловить из «калечного» разнообразия что-то нужное. Не факт, что непременно выловят, но такая возможность существует.

Теперь там, в «кальках», безобразничала обезьяна с ящиком гранат. Судя по мощности, не иначе как ядерных. Впрочем, аналогия неуместная. Там, конечно, не гранаты. Просто иная технология. Варварская. Первобытная. Может, кроманьонцы?

…Отто показывал схемы. Эпицентры: Грасберг, Ла-Линеа. С Аргентиной неясно — ориентировочно выделен крупный район, уточнить невозможно — в регионе работала с «кальками» лишь кубинская лаборатория, да и та уже восемнадцать лет как законсервирована. Американцы молчат — официально: «решение о сотрудничестве прорабатывается». То ли не поняли связь с текущими событиями, то ли слишком хорошо поняли…

— Пока датируем «взломы» 1945–1947 годами, — сказал Варшавин, постукивая карандашом по цветному графику. — Года известные, чего уж там, переломные года. Наши германские и австрийские коллеги начали комплекс мероприятий…

— Да-да, — Отто энергично закивал. — Фсе меры будут приняты. Фот первые результаты…

Четыре фотографии: трое в штатском, один в форме гауптштурмфюрера СС.

Качественные фото — тщательно обработаны хорошим компьютерным специалистом. От этого выглядят неестественными — не из 40-х эти господа, а так, актеры ряженые. Голливудщина. Собственно, Отто и не знает, имеют ли эти морды отношение к «взрывникам». «Могут иметь», это пока все, что можно сказать…

В кабинете Сан Саныча на столе громоздился брезентовый мешок. Приличный такой — под 30 кэгэ. Женька проверил свое оружие: с виду «токарев»-бродяга был исправен, затвор двигался, курок щелкал. А вот запасная обойма почему-то покрылась зеленоватым налетом. Впрочем, все равно пустая. А вот кобуру загадит.