Воители не разделяли чужого смятения. Сидели тихо и слушали внимательно. Но, кажется, верили. Не отрывали внимательных глаз от целительницы. Были поглощены ее рассказом.

— Это глупости, я знаю… Но сегодня мне приснился сон. Странный. Я ощущала боль. И слышала знакомые голоса. А еще видела младенца, объятого огнем. Это было так странно. И страшно. В этом сне были слова пророчества. Я ничего не понимаю, это пугает, — Этна отвела глаза, обнимая себя руками за плечи, жалея, что завела этот странный диалог. — Конец сна был странным и ослепляющим болью. Но в этом конце было что-то важное, я чувствую это…

— Ты подобна Гёдземе, — нарушил молчание Андерс. — Вдруг у тебя вещий сон, как у нее?

— Возможно, тебя просто напугал приход чужака, вот и приснился странный кошмар? — выдвинула свою версию Гвиневра. — Или это воспоминание. Первые ночи после испытания болью мне часто снились сны. Я ощущала много эмоций, которые накатывали будто бурный поток. Боль, радость, сожаление. Это захлестывало меня будто наяву.

— Кстати, возможно, Гвиневра права. У меня тоже было подобное. Только это были бессвязные сны, но я чувствовал все то, что уже не ощущаю. Множество эмоций и таких разных.

Этна взглянула на горных людей, которые не только не восприняли ее слова как бред, но и пытались помочь разобраться в ситуации. Хотя Этна сомневалась, что это было воспоминание. Слишком нереальным оно казалось. Возможно, ее и правда напугал приход чужака? Или это просто слова пророчества смешались сумбуром в ее голове с родными голосами, превратившись в пьяный кошмар. Она ведь выпила вечером, вот и приснился необъяснимый бред. Вещим сном это точно быть не может — она не одна из морского народца, чтобы иметь возможность наблюдать за временем. Или может… Она ведь понятия не имеет о своих корнях, может кто-то из ее родителей был с Запада и ей передались по наследству странные возможности? О, милостивая Мать, как же все сложно. И непонятно.

— А ты не спрашивала, вдруг кто-то видел этого незнакомца? — мягко перевела тему в другое русло Гвиневра, которую, похоже, чужак волновал больше, чем странный сон.

— Нет, — Этна покачала головой, нехотя выныривая из потока собственных размышлений. — Все, кто помогали нам проводить испытание, ушли где-то в обед, а приход кого-то другого мы бы заметили. А если бы кто-то и видел незнакомца, то об этом бы уже все говорили. Понятия не имею, какую цель он преследовал и как смог незаметно уйти, но, надеюсь, он больше не вернется… Вы ведь не считаете, что я это выдумала или спятила? Я могу показать тот пергамент, если Калисто его не забрала, он наверняка до сих пор в…

— Мы тебе верим, — ответил Андерс, твердо и уверенно. Гвиневра согласно кивнула, будто и не могло быть никаких сомнений в чужом рассказе.

— Главное будь осторожна. А что до пергамента, то мы и правда верим тебе, но вот Калисто — нет. Уверена, она что-то знает и уже давно спрятала пергамент. Я бы так и сделала.

Этна заметно успокоилась, получив подтверждение веры. Это утешало, хоть и не давало ответов на все вопросы, которых стало еще больше. Почему Калисто солгала, если знает что-то? Нужно проверить, куда делся пергамент, возможно, бывшая наставница и правда его забрала вчера. Этна не могла знать этого наверняка — слишком странно ощущала себя вчерашним вечером.

Проводив горных воителей до порога, Этна попросила их не уходить и подождать ее на улице, а сама быстро направилась в читальню. Сейчас она пустовала, что было хорошо. Вот только возле подсвечника ничего не лежало, хотя молодая целительница надеялась, что возле входа, на небольшом стеллаже, будет лежать свернутый в трубочку пергамент. Она не помнила, куда Калисто дела его вчера, но искренне надеялась, что оставила в читальне. Даже проверила кресло, в котором сидела и другие стеллажи с книгами, но нигде не было и намека на свиток. Что ж, видимо бывшая наставница была умнее и осторожней, чем она предполагала.

Разочаровывавшись в отсутствии таинственного свитка, она вышла на улицу. Отсутствие Этны было очень недолгим, но за это время любопытные дети успели окружить воителей и, в отсутствие взрослых, терзали их не только вопросами. Грета в окружении еще пары детей рассматривала огромный меч, который лежал на коленях у сидящего Андерса. Своими маленькими ладошками они прикасались к острой стали и кривлялись искаженным отражениям, а воитель даже не улыбался, лишь умиротворенно наблюдал за удовлетворением чужого любопытства. А вот Гвиневра отнюдь не сидела. Стоя в стойке в окружении другой кучки маленьких северян воительница целилась из лука в ветку дерева. Отпустив тугую тетиву, ее стрела со свистом пронзила лесной воздух, попадая не в нижнюю ветку старой осины, но в ее зеленый лист, пронзая тот насквозь и срывая с ветки, останавливая свой полет столкновением со стволом другого дерева. Пораженные дети радостно и удивленно закричали, и наперегонки ринулись к стреле.

Хоть воители и не улыбались, но вот Этна не смогла не сдержать легкой улыбки. Детское любопытство всегда казалось каким-то необыкновенным и волшебным. Дети воспринимают мир иначе, через другую призму. Пусть тебе десять лет, но вид острого меча и пронзающей лист стрелы будет вызывать восторг также, как первый снег.

— Вы нравитесь детям, — проговорила она, подходя ближе к горным людям, сама с любопытством рассматривая их оружие, но сдерживая себя, чтобы не прикоснуться к блестящей стали меча.

— Скорее им нравится наше оружие, — заметила Гвиневра, убирая лук за спину и наблюдая за тем, как дети пытались вырвать стрелу из ствола дерева. Древко поддаваться не хотело, поэтому воительница пошла на помощь детям, без особого труда вынимая стрелу из коры и вручая детям лишь проткнутый листик осины, а вот стрелу пряча в свой колчан. Маленькие северяне были не слишком довольны тем, что им не дали трофей, но воинственный взгляд Гвиневры убедил их в том, что стрелы детям не игрушка.

— Не удивительно, они ведь никогда не видели ничего подобного вживую.

— Как и ты, однако твое любопытство сдержано, — заметил Андерс, поднимаясь на ноги вместе с мечом, заставляя детей расступиться. — Держи.

— Что?

Этна опешила, таращась на воителя и его протянутый меч. Но под твердым взглядом приняла его. Меч был тяжелым, и рука целительницы невольно начала опускаться к земле под непривычным весом тяжести. Однако она не могла не отметить, что сталь была приятная на ощупь (насколько это вообще было ощутимо сквозь перчатку) и имела гладкую структуру. Кузнец явно постарался на славу, делая ничем не примечательный меч, который казался ей необыкновенным.

— Тяжелый, — Этна попыталась поднять руку и у нее это даже немного получилось, однако, боясь задеть кого-нибудь мечом, она опустила руку, перехватывая острие второй ладонью, чтобы получше и поближе рассмотреть опасное оружие. Ей с трудом удавалось представить, как такой вещью можно размахивать и убивать, или носить ее на бедре. Он же ужасно тяжелый!

— Это потому, что ты впервые держишь его и не тренировалась ни разу. Для меня его вес не ощутим, — проговорил воитель, забирая свой меч у целительницы и убирая его со звоном в ножны. Кажется, он выглядел довольным, что смог произвести впечатление на северянку, но наверняка этого утверждать было нельзя.