— Андерс! — целительница выпрямилась во весь свой рост, не без улыбки смотря на давнего знакомого и дружелюбно улыбаясь незнакомке. Впрочем, на лицах восточных людей не промелькнуло никаких эмоций, не считая узнавания на лице Андерса.

— Этна. Здравствуй, — проговорил воитель и, вспомнив приветствие северян, соединил указательные и большие пальцы, остальные сжав и прижимая ладони к груди, склоняя голову. Воительница молча наблюдала за этим странным обрядом, храня молчание. — Рад тебя видеть.

Последнее было сомнительным, учитывая, что радости на лице юноши не было. Но Этна не стала строго судить того, у кого эмоциональный диапазон приравнивался камню.

— Я тоже очень рада, Андерс. Что привело тебя на Север? Точнее вас.

— Моя победа в поединке, — наконец подала голос незнакомка, изучая дикими глазами шрамы на чужом лице и видя, как на нем отображается недоумение, искажая светло-телесные полосы.

— Это Гвиневра. Она одолела меня в поединке, — Андерс не пролил света на произошедшее, отчего недоумение на лице целительницы стало лишь сильнее. Воителю, видимо, было лень говорить, поэтому он сократил расстояние между ними с северянкой, заметно хромая на правую ногу. Этна, до которой наконец дошло, что ей пытались сказать, устремила глаза на хромую ногу, только сейчас замечая, что штанина на ней пропитана кровью.

— Почему ваш целитель тебя не принял? — поинтересовалась она, не понимая, как с такой ногой можно было тащиться с самого Востока. Впрочем, это же воители, им никакая боль не страшна. Точнее, не ощутима. Но все равно как целитель мог отпустить его с такой раной в такой далекий путь… Этна даже на миг усомнилась в его благоразумности.

— Ему и без того хватает работы, — ответила за него Гвиневра, вперив глаза в черные очи целительницы. — Ты поможешь?

— Разумеется.

Путь до Дома проделали без разговоров. Этна, как обычно, шагала тихо. Под ее сапогами не скрипнула ни одна ветка, не зашелестела ни одна травинка. В отличие от воителей, шагавшими так громко, будто были неповоротливыми барсуками. Под их ногами хрустели сучки и с шорохом мялась трава, а все лесные зверьки уже давно спрятались в своих укрытиях, услышав звуки их шагов. Молодая целительница пребывала в раздумьях и иногда поглядывала на Гвиневру. Девушка, которая избрала путь воительницы по своей воле. Которая умела обращаться с оружием, была сильна и бесчувственна. Которая прошла испытание болью и теперь твердо шагала рядом. Откровенно говоря, Этна никогда не могла похвастать особой смелостью и храбростью и не без восхищения смотрела на воительницу, у которой двух этих качеств явно было в избытке еще до самого испытания. Отважная. Сильная. Непоколебимая. Хотела бы она быть такой же прекрасной и свирепой, как Гвиневра.

На поляне играли дети. Иногда на них деланно строго покрикивал Велес, греющий старые кости на широкой лавке и укрыв свои ноги темно-зеленым плащом. Стоило троице показаться на поляне, как маленькие северяне прекратили свою игру в догоняшки, не слишком культурно таращась на горных людей. И на их оружие. На рукоять тяжелого меча, висящего в ножнах на бедре юноши. На лук и колчан стрел за спиной девушки.

— Ты же ходила за ягодами, девочка, — проговорил старейшина, устремляя выцветшие глаза на гостей, но с лавки не поднимаясь. Дети все также глазели на молодых людей. Одна девочка, расхрабрившись, подошла поближе, с открытым ртом рассматривая меч, который был чуть меньше в длину, чем она сама. — Августа тоже сегодня впервые помогает сама. Пришла женщина с Запада, вот только не рассмотрел, что за беда была у нее.

— Ну, я и ягоды принесла, — пожала плечами Этна, не без легкой улыбки на губах наблюдая за чужой любознательностью и не отвечая на слова про Августу. Воителей это не слишком впечатлило. Или все же впечатлило… Мать их разберет… В любом случае они не шевелились, наблюдая в ответ и не мешая чужой любознательности. — Грета, прекращай таращиться на гостей. Забери ягоды.

Грета, смутившись, отвела любопытный взгляд от огромного меча, забирая у Этны корзинку с ягодами и торопливо убегая в Дом. Молодая целительница взглянула на горных людей и тоже двинулась к Дому Белой Волчицы. Гвиневре, кажется, было не очень уютно расставаться со своей обувью, но она следовала примеру Андерса, который на этот раз отказался от помощи, но весьма долго провозился с сапогами. Эта заминка позволила Этне рассмотреть чужие бледные пальцы, которые отказывались гнутся и выполнять привычные действия. Видимо, рана на ноге была не единственным увечьем.

— Тебе не нужно позвать… Калисто? — поинтересовался Андерс, следуя за Этной по уже знакомому коридору в левое крыло, ужасно хромая, но при этом даже не морщась. Боль не отзывалась в каждой клетке его тела при ходьбе.

— Нет, я вчера прошла испытание и стала полноправной целительницей, — Этна улыбнулась, взглянув на Андерса, прежде чем отворить одну из одинаковых дверей в одинаковую комнату и впустить обоих горных людей внутрь. Еще вчера она проделывала те же действия в качестве ученицы, а уже сегодня — в качестве целительницы.

— Прими мои искренние поздравления, Этна, — произнес воин, устраиваясь на кровати и кладя рядом с собой перевязь с мечом, в то время как молчаливая Гвиневра устроилась на стуле рядом, осматривая комнату и, видимо, не горя особым желанием принимать участие в диалоге. Она сняла со своего плеча колчан и лук, устраивая их на полу и разминая плечи.

— Спасибо. Как твои старые раны? Они хорошо зажили? — целительница отошла к тазу, снимая свои перчатки, обнажая кисти, покрытые шрамами и засохшими пятнышками от ягод.

— Да, — последовал ответ без особых раздумий. Этна, вымыв руки, подошла к Андерсу, требовательно посмотрев на его грудь, отчего ее обладатель лишь пожал сильными плечами, начав стягивать с себя одежду. В этот раз, как заметила юная целительница, ни на нем, ни на его спутнице не было доспехов. Она взглянула на оголенную грудь, где на ране виднелся лишь ступ. Швов не было, да и кожа вокруг раны не была покрасневшей и воспаленной, значит процесс заживления шел как надо. С раной на голове тоже все было отлично — она и вовсе почти зажила, правда, на ее месте может остаться шрам, но это не проблема для того, кто считает шрамы благословлением Гёдземы.

Глаза задержались на розовом шраме на сильной груди. Напоминании об испытании болью. Скользнули к отточенным и сильным мышцам. Ей вспомнился русал. Его тело ведь тоже было сильным. Но, в отличие от тела воителя, его тело не было образцом усердия. Скорее произведением искусства, отточенным умелой рукой мастера. Но, Белая Волчица, оно было таким же прекрасным, как и это.

— Что с ногой и пальцами?

— Проткнула мечом и обрушила щит на его руку, — последовал ответ от Гвиневры, которая все это время не сводила глаз с целительницы. Похоже, она старалась лишний раз подчеркнуть то, что смогла одолеть Андерса. Или ей просто нравилось отвечать за него.

— Неплохой прием защиты, — кивнул воитель, взглянув на горную девушку и в этот миг, возможно, в глубине светло-карих глаз мелькнул намек на улыбку. Но губы даже не дрогнули при этом.