Верны ли ее предположения, Первоцвет не знала. Но больше всего страшилась получить ответ на вопросы: что же будет дальше? Какую судьбу им приготовила сила?

Утро следующего дня вновь началось с пробежки по лесу, разминки и индивидуальных упражнений. Затем завтрак, а после Марьяна, ждущая в классе. Молчаливая и угрюмая Дарья направилась за новой порцией знаний, грозящей погрести своей неумолимостью. Подтверждая звание наставника, Кузнецова вывалила на них новый ворох сведений.

После был один час перерыва, и снова поглощение информации.

В пять их выловили Горислав с Петром и под конвоем доставили в энергозал: ничем не примечательное помещение без окон и мебели. Стены, потолок и пол, которого были покрыты непонятной субстанцией.

— Окись бериллия, — пояснил Князев.

Александр, пытавшийся поколупать стену, моментально отдернул руку.

— Для нас неопасно, но обычных людей лучше сюда не водить, — ухмыльнулся Петр. — Ну как, вы готовы вкусить лучший наркотик в мире?

— Что?! — вырвалось против воли у Дарьи.

— Попробуйте почувствовать силу, — пояснил Горислав. — По одному укладываетесь в середину зала и делаете то, о чем говорила Марьяна. — Кто первый, кто смелый?

— Я, — вызвалась Первоцвет.

Уж лучше сразу отмучится, чем смотреть, как это делали другие.

— Молодец, получишь после урока шоколадку, — улыбнулась Кузнецова. — Рада, Александр отойдите подальше.

Тем пришлось повиноваться и отодвинуться к противоположной от входа стене.

Дарья, тем временем, вышла в центр, немного потопталась на месте и легла на спину. Вспомнила, о чем говорила наставница, и попыталась воспроизвести услышанное.

Закрыла глаза, расслабилась. Попробовала успокоиться, однако дыхание никак не выравнивалось, да и сердце билось как сумасшедшее. Первоцвет глубоко вздохнула, замерла и прислушалась к собственному телу. Неудобно лежала голова, отчего кривилась шея. Дарья немного поменяла положение и вновь постаралась расслабиться.

Некоторое время ничего не происходило. Наставники не вмешивались и молчали, но она прямо-таки чувствовала направленные на нее взгляды. Но вот что-то изменилось. Дарью затрясло, вначале слабо, но с каждой секундой тряска становилась сильнее. Ее буквально подбрасывало.

* * *

— Чувствуешь силу? — внезапно произнёс Горислав, заставив Любимову вздрогнуть от неожиданности. — Теперь тихонечко тяни, выводи за тело.

— Марьяна, щит, — уже своей хранительнице.

Пытаясь увидеть хоть что-то, Рада пропустила действия Кузнецовой. Просто в какой-то момент вокруг защитников образовалась, словно бы стеклянная поверхность. Потрогав преграду, Любимова понял, что она вполне себе материальная.

— Растягивай ее, Даша, — продолжал инструктировать Фамильный. — Не бойся, тебе вреда она не причинит, мы защищены.

Будто ожидая только эти слова, Первоцвет начала действовать. Вот из ее кожи стали вырываться всполохи огня. Вначале маленькие, еле заметные, постепенно они набирали силу. И через мгновение все тело Дарьи охватил огонь. С каждой секундой ярче и жарче, пламя рвалось наружу, заполняя собой зал. Красиво и страшно.

Рядом пытался пролезть ближе к щиту обеспокоенный Александр.

— Не трогай! — одернула его руки Марьяна. — Он горячий! Обожжешься ведь!

— Как ее остановить? Не перегорит? — Рада неожиданно вспомнила почерпнутые из книг каноны магии.

— Нет, в первый раз нет, — успокоил Петр. — Сейчас немного поутихнет, или Горислав ее «выключит».

И вправду, разбуженная стихия потихоньку стала успокаиваться. Вскоре она полностью вернулась в носитель.

— Да она и сама смогла остановиться, молодец! — воскликнула Марьяна. — Вот это, я понимаю, самоконтроль!!!

Тем временем, голая Дарья открыла глаза, вскочила с пола и с безумным видом принялась оглядывать помещение.

— Ааааа!!! — внезапно задрав голову вверх, завопила она. — Ууу! — взвыла, словно заправская волчица.

Также неожиданно Первоцвет замолчала, нашла взглядом стоящих около стены людей. Растянула губы в кривой улыбке и, покачиваясь, пошла к ним. Наткнулась на щит и вдруг загорелась снова, но быстро потухла. Потрясла головой и уже осмысленно посмотрела на них.

— Даша! Ты с нами? — спросил Горислав. — Или как?

— Ага, вроде, с вами.

— Ну и ладненько! Снимай, Марьянушка, щит, она вернулась.

Потянув воздух руками, словно сворачивая веревку, Кузнецова убрала преграду.

— Держи, — и тут же с озорной улыбкой протянула Дарье халат. — Оденься, нечего моих воинов смущать своими достоинствами.

Окинув себя взглядом, Первоцвет мигом завернулась в халат. И лишь красные уши выдавали ее смущение.

— Кто, следующий? Рада, давай ты, Сашу мы оставим на потом, — усмехнулся Горислав. — Вначале сладенькое!

Но, отпрыгнув от меткого удара ногой, полученного от Марьяны, притворно закрыл голову руками. — Не бейте меня, я шучу. Шучу! Я хороший!

Наткнулся на свирепый взгляд Александра и закривлялся еще сильнее. Упав на колени, закричал тонким голосом:

— Больше не буду. Честно! Пощадите, человеки!!! Горя хороший!

Краем глаза, следя за представлением, Рада задумчиво спросила у Петра:

— Может, мне сразу раздеться?

— Хочешь лежать голой, пожалуйста, — пожал тот плечами. — Мне все равно.

Подумав, Любимова решила все — таки пока не обнажаться. Улеглась в центре и также как Первоцвет закрыла глаза. Стараясь вспомнить объяснения наставницы, попыталась вызвать силу. Дыхание выровнялось почти сразу, руки и ноги исчезли, пропало тело.

Только голова, заполненная мыслями, стала тяжелой и неподъемной. Вообразив на макушке веревку, Рада старательно представляла, как тянула за нее, вытягивая нечто вверх. Но, ни в какую. Минуту, две, три, десять, двадцать, Любимова лежала и не могла уловить хоть малейший проблеск силы.

Стало обидно. Уж если у Дарьи получилось, чем она — то хуже?

— Ну — ка встань, — неожиданно гаркнул Петр. — Встань и беги!

Любимова опешила, не сразу поняв смысла приказа. Вот только Князев не желал долго ждать.

— Встать!!! Кому говорю!

Звуковой волной Раду подбросило с пола.

— Быстрее, что ты плетешься как беременная улитка!

Она стала наращивать скорость. Все быстрее и быстрее. Ноги без усилий отталкивались от пола. Ветер, поднявшийся от бега, будто бы подталкивал вперед. Сильнее и сильнее. Кожу начало пощипывать. Толчок изнутри, и Любимова споткнулась. Но не успела упасть, сила, вырвавшаяся из тела, подхватила и понесла дальше.

Раде хотелось орать от удовольствия. Всепоглощающее ощущение счастья и блаженства разрывало на части. Не терпелось поделиться со всем миром радостью, что она и сделала, закричав в полную силу своих легких.