я увижу в своей жизни. Яркие, как кровь, на фоне седых волос. Как-то так я и представляла смерть.

— Последним, кого ты увидишь перед смертью буду я, — отчеканил Кресс. — Я и только я.

Он угрожающе шагнул ко мне. А в меня будто Чернобожья тварь вселилась. Я не отступила и лишь гордо выпятила грудь. Инквизитор возвышался надо мной мрачной статуей. Мне бы испугаться: где он с его литыми мышцами и умение уничтожать мне подобных, и где я со своими изнеженными руками и израненным зимой телом?

Мы никогда не были равными. Он инквизитор, я — ведьма. У нас были разные способности и разные судьбы. Прямое столкновение могло закончиться лишь смертью одного из нас.

Я прекрасно понимала, что не стоит доводить Кресса до греха. И все же я шагнула вперед, почти прильнув к груди инквизитора.

— Какой ты собственник, — прошептала я. — Тогда смотри в оба. Потому что когда вернется Ру с подмогой, желающих свернуть мне шею станет в несколько раз больше.

Поединок взглядов продолжался лишь несколько мгновений. Кресс отвернулся.

— Проваливай, ведьма, — сказал он. — Надеюсь, тебя утащат в преисподнюю и мне не придется больше терпеть твое присутствие у себя в доме.

— Взаимно, инквизитор. Взаимно…

Глава 37

Кресс действительно не пошел за мной. Вышел только затем, чтобы оседлать лошадь и кратко объяснить, как быстро выехать из Чащи. Выехав за ворота, я обернулась. Кресс уже скрылся в доме, не став меня даже провожать. Ну и пес с ним. Весело насвистывая, я отправилась на ярмарку.

В Злейске гуляния начинались с самого утра. Я могла бы поучаствовать и в ранних забавах с поеданием караваев на скорость, бегах и поиске куличиков в саду, но не захотела.

Гленне стоило поблагодарить меня, что я вообще согласилась выбраться в люди. Мне не нравились шумные сборища, особенно те, которые не приносили денег. Ярмарочные гуляния сулили неприятности. Наверняка найдется пара мальчишек, которые попытаются стянуть кошель. Пришлые торговцы из Плавиццы и нашего порта могли обдурить, продав дрянной товар.

И, конечно, на Ярмарке все будут пить. Йозеф выставлял на гуляния пять бочек медовухи. Пять! Сколько выдвинет староста и представить было страшно. Все деревенские под конец вечера будут вдрызг. Если Гленна не спасет этого своего Якова, то тоже напьется.

И кому-то придется всю эту пьянь растаскивать по домам. Женам, конечно. Ну и мне, как трезвой, молодой и сильной.

Хоть к празднеству я относилась с предубеждением, на въезде в Злейск ощутила приятное волнение. Сердце забилось в груди, захотелось пришпорить кобылку, чтобы поскорее оказаться у дома Йозефа, где меня ждала Гленна.

Уж не знаю, как я не сорвалась в галоп. Может, тому виной огромная толпа людей, снующая по улицам? Знакомые старушки сегодня вышли из дома в нарядных красных платках с причудливо вышитыми жилетками. Их щеки розовели: то ли от чувства праздника, то ли от медовухи, то ли от весеннего свежего прохладного воздуха. Женщины выплясывали прямо у прилавков, демонстрируя всем свои пышные многоярусные юбки. На сценах в костюмах с перьями и мехом что-то показывали приезжие артисты.

Пару раз меня дергали за подол молодые да горячие, с лихо задвинутыми набок меховыми шапками. Вот у них краснеющие щеки точно были результатом потребления медовухи. Удивительно, но парней я не стала даже пинать и отталкивать, только выдергивала подол из их пальцев и ехала дальше.

Гленна уже ждала меня на крыльце. На ней был яркий красный сарафан с зеленой вышивкой по подолу, а на голове небольшой кокошник. Гленна покрутилась, показывая мне хитросплетение кос у себя на затылке.

Йозеф курил в сторонке, усмехаясь в бороду.

— Что так долго? — спросил он меня. — Инквизитор купил же для вас лошадей.

— И заставил уехать жить в другое место, — вздохнула я. — Теперь мы обитаем на самом отшибе, ближе к Северному проливу, чем к вам.

— Разве там есть деревня? — удивилась Гленна.

Я рассмеялась, глядя, как она наморщила лоб. У нее был такой озадаченный вид, будто за Злейском действительно могли быть другие деревни.

— Дурная что ли? — улыбнулась я. — Между Оплотом и вашей деревней ничего нет. Совсем ничего. Только Чаща и мост.

— Да, — подтвердил Йозеф. — Единственный оставшийся мост на тот остров.

Я нахмурилась. У нас рядом тоже был большой город и мост, но жили мы на юге. Раньше. Я выкинула лишние мысли из головы и вошла в дом следом за Гленной.

Она была оживленной, но в той болезненно-нервной манере, которая свойственная юным заговорщикам и бунтарям. Будь моя воля, Гленна бы не пошла туда, к Лике. Куда ей, бледному едва распустившемуся цветку, воевать с такой гюрзой? Ведь Лика не побоялась даже ведьме пригрозить. И инквизиторов вызвала, хоть у самой рыльце в пушку.

Видать, уверена, что ее в итоге не тронут. Тварь.

— Перстень есть? Нужен с откидной крышкой, — первым делом сказала я Гленне.

— Не хочешь сарафан похвалить? — фыркнула она. — Или спросить, какое платье я подготовила тебе?

— С ума сошла? Я пойду на Ярмарку так, в своем.

Глава 38

Гленна даже слушать ничего не хотела. Меня вырядили в юбку цвета спелой брусники и зеленую рубаху со смешными кисточками на шнурках. Гленна попыталась стянуть с меня перчатки, но не преуспела. Конечно, я готова была наврать про краски, въевшиеся в пальцы, но любой торговец раскусит мою ложь.

Положение спасла мама Гленны. Она тихонько зашла в комнату и протянула мне тонкие перчатки. Они облегали руку, как вторая кожа, и были безумно приятными на ощупь.

— Спасибо, — поблагодарила я, поклонившись ей в пояс. — Это роскошный подарок.

— Йозеф попросил сделать, — холодно произнесла женщина.

— Они великолепны. А что это за ткань?

Мать Гленны пристально посмотрела на меня и моргнула. Ее глаза заволокла едва заметная черная пленка. Гленна, казалось, не замечает странностей матери.

— Как вас зовут? — тихо спросила я.

— Арахна, — одними губами ответила женщина. — Ара. Просто Ара. Не приводи больше инквизитора.

Я кивнула, принимая ее ответ и просьбу. Мне лишь чудом удалось сохранить нейтральное выражение лица. Получается, охотник привел себе жену из Чащи?! Арахна. Ясное дело, она не человек. Даже знать не хочу, как она выглядит в истинном обличии.

Гленна тем временем отрыла у себя в шкатулке нужный перстенек. Мы вместе засыпали в специальную выемку порошок слез девы и надежно закрыли, чтоб не высыпать раньше времени. Перстень перекочевал ко мне на палец.

— Почему ты? — проворчала Гленна. — Это мне она козни строит.

— Не только тебе. Кажется,