Те, кто нырял, знают, как безжалостно выталкивает солёная вода. Вот и у него не вышло. Кайнорт вдохнул и отстранился:

– Я буду занят ночью.

– Но ты обещал. Мы же договорились, что с отбоя до…

– Не скучай.

В другом крыле Лимани ждала его у каюты.

– Устали, минори? Голодны? – она сверкнула карими бусинками и с готовностью потянула за шарфик, обнажая вздутые артерии.

– Пиала для ботулатте и яд отдельно.

– Но минори, я могу приготовить кофе сама. Мне не трудно.

– Пиала для ботулатте и яд отдельно, – с той же интонацией повторил хозяин.

– Сию минуту.

Скоро шустрая рабыня испарилась, и по каюте рой-маршала поплыл аромат кофейной гущи. Её первой наливали в специальную чашу из фарфора-париана. Снаружи совершенно белую, а изнутри украшенную узором. Это был не просто рисунок. Он помогал сосредоточиться и подсказывал, как приготовить напиток исключительно правильно. На две трети пиала утонула в чёрном кофе. Его наливали аккуратно, пряча в вязкой жидкости морское чудище – первый рисунок. Как только зверь скрывался в глубине, а изящная лодка касалась килем кофе – этого было достаточно.

Горсть миндаля и цельные кофейные зёрна отправились на огонь. Привычным движением Бритц подбросил их в крошечном сотейнике и подождал, когда запах испустит горчинку. А после высыпал в пиалу. Море затопило киль, и лодка с задумчивым человечком села на воду. После Кайнорт влил по крошечной ложке сливок. Холодных и густых. Совсем чуточку: чтобы не плеснуть рыбаку через край. На густом кофе распускалась белая лилия, искусно выведенная рукой, сотни лет привычной готовить ботулатте.

Осталось испортить бедняге лодочнику погоду. Щипцами для шёлка Бритц размотал из элегантной шкатулки щепотку паутины и уложил сверху на кофе. В пиале сгустился туман. Брызги жжёной карамели задрожали на облаке из паутины, завершая пейзаж.

Яд, как он и просил, подали отдельно. Новый нераспечатанный флакон с надписью «Лейкопаутинный паук». Его любимый. Стараясь угодить хозяину, Лимани выбрала то, к чему за долгие годы у рой-маршала выработалась приличная резистентность. Досадно. Что ж, в таком случае…

«…для аромата – 1 капля, для эффекта – 2 капли, с осторожностью – 3 капли», – гласила инструкция и грозила красным: – «внимание! 4 капли – только для эзеров весом от 90 кг и после двухсотлетнего курса привыкания к яду! Симптомы отравления: судороги, гипертермия, аритмия, угнетение дыхания, рвота, кома…» – дальше он читать не стал.

Кайнорт сорвал печать и вылил пузырёк в ботулатте целиком. Кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап. Кап-кап. Лодка затонула в море.

Впереди тяжёлые дни и ночи. Нужно быть максимально собранным. Сосредоточенным. Расшатанный, заторможенный полководец – худшее, что может произойти с его армией. Сон тут не поможет.

Он ответил на последние сообщения, убрал документы со стола, свернул дорогой ковёр и бросил взгляд на портрет Маррады. Такие же тонкие руки и высокие скулы были у Амайи Лау. Такие же серые глаза – у Чиджи.

Бритц выпил ботулатте залпом, чувствуя, как горечь разливается по телу. Дюжина капель – мало в его случае, чтобы поскорей.

Но самое то, чтобы наверняка.

* * *

К полуночи в каюту Ёрля поскреблись. Старик уже собирался спать, но никак не мог уложить себя в постель. Всё бродил и бродил по каюте, будто ожидая чего-то. Но на флагмане было тихо. Мирно. Он ощерил иглы для важности, отпирая. Пришёл видеотехник.

– Вы просили в любое время… – замялся он. – Вот, записи с камер погибшей сколопендры, – отрапортовал он скороговоркой. – Смотреть будете или… уж завтра?

– Раз просил, буду смотреть. Давай сюда.

Ёрль Ёж был раб по происхождению и наёмник по паспорту. Но здесь его знали как того, кто может накричать на рой-маршала, и боялись пуще чумы. Видеотехник сунул файл в колкую лапу и поспешил восвояси. Ёж заперся и запустил видео. Сон стряхнуло мгновенно.

Снова красные коридоры. Ноги-ноги-ноги. Кровь. Дым. Тела. Камера Нюсса запечатлела самое сердце штурма, но Ёрль уже видел всё своими глазами. Он промотал вперёд. Вот Кайнорт отдаёт приказ догнать девчонку. Эмбер. Тьма узких проходов, нырок в какой-то лаз… обгоняет Чуйку… снова красный коридор, и вот она: цель зафиксирована. Бежать… запись дрожит…

Наперерез – мальчишка! Ёрль остановил и начал щёлкать покадрово. Чиджи Лау на пути к Эмбер. Сколопендра бросается ему на шею. И…

Ёж вспотел и остановил запись. Экран залило кровью. Так вот кто на самом деле… Старик, пересиливая ступор, опять защёлкал кадрами. В углу экрана светились приказы: «Нельзя!» – отклонено. «Нюсс, назад!» – отклонено. «Отмена!» – ошибка идентификации. Толчок, карусель и общий план: агония Чиджи. Дуло армалюкса направлено на сколопендру. А после – сигнал гибели системы и чернота.

Кайнорт пытался остановить Нюсса. Это машина убила Чиджи Лау. А Бритц… о, дьявол, он задержался, чтобы прекратить мучения мальчика, и упустил Эмбер.

Ёрль прибыл под конец трагедии.

Комм Бритца был выключен. Полночь, но Ёрль не находил себе места. Он выскочил из каюты и помчался в крыло рой-маршала. На стук никто не отозвался.

– Лимани! – старик разбудил рабыню. – Где минори Бритц?

– У с-себя, – спросонья шчера зябко ёжилась. – Он приказал пиалу для ботулатте… яд отдельно… и сказал, с-свободна… иди спи, сказал. А что?

– Когда! Ну!

– Что когда-то? А, пару часов уж как. Да что такое-то?

Но Ёрль уже бежал обратно к каюте рой-маршала. Два часа назад… Два часа! Он набрал апартаменты Альды, но там Кайнорта не видели с вечернего брифинга. Красавица Маррада чокалась бокалом игристого в компании поклонников.

Ёж постучал в каюту рой-маршала в последний раз. Безрезультатно.

«Вот если идти вдоль оврагов, а у последнего свернуть налево, к старому крематорию, то за ним будет сопка», – однажды беззаботно трепался Гу, пока барьяшки сосали воду.  – «Оттуда видна шапка снега на Вишнёвой горе. Там карминский хуторок есть. День пути всего!..»

День пути. Сколько это? Световой ли день или сутки? Я тогда, конечно, не спросила. И даже не уверена была, что он сказал «налево».

До хуторка не хватило сил. И в своей лучшей форме – сытой, сильной – мне было б не одолеть такого броска. Хорошо ещё, рюкзак не потеряла. После щелчка сколопендры я почему-то с трудом превращалась. И чем дальше, тем хуже. Вот и теперь: тело ворочалось неохотно, хитин то накрывал меня, то соскальзывал. Я пробежала целый час пауком, задохнулась, свалилась в овраг, потом сколько-то протрусила человеком. Но скоро споткнулась и скатилась под сопку. Там посидела, собирая себя в кучку из синяков и нервов. Сердце билось и билось и билось, как пулемёт. Я сорвала маску, отпила из термоса. Посидела без движения.