Девушка вынуждена была согласиться. Магда на диво ловко приподняла подушку, скрутила покрывало и поставила поднос так, что не нужно было тянуться или наклоняться.

– Как Вы ловко! – восхитилась фея, принимаясь за чуть теплую овсянку, политую патокой.

– Так я сколько лет в госпитале санитаркой проработала, – довольная похвалой улыбнулась прачка, добавляя кружку яблочного взвара и булку, – это уж доктор Клоппке уговорил меня сюда за ним перейти. Я и согласилась. Не все ж по окраинам мотаться, хочется и в покое пожить.

– Ах, милейший доктор, – вспомнила его Лина, – да, мы успели познакомиться.

– Он ведь в последнюю войну в самой Ставке служил, лично с Его Величеством общался, а потом в палатку его ядро прилетело, и все, не смог он больше там работать, – шепотом рассказывала прачка, – хотел совсем уволиться, да генерал наш уговорил с детьми заниматься, тут, мол, не стреляют, а выслуга все равно военная будет. Вот доктор наш и поехал, да и меня прихватил, и унтеров, которые при госпитале кашеварили, да раненых таскали, забрал.

– Какой добрый поступок, – задумчиво поддержала девушка, но ее тон чем-то не понравился прачке, так что та замолчала, быстро закончила уборку, забрала опустевший поднос и ушла.

Еда окончательно разбудила Александрину, так что девушка встала, не спеша умылась, оделась, закрепила на поясе маленькую сумочку с зельями, и чутко прислушиваясь, дождалась звонка, означающего начало уроков. Теперь путь к тому концу коридора, откуда пришел дракот, был свободен. Надев амулет невидимости, темная фея выскользнула из комнаты: ее путь лежал в подвал.

Сначала идти было легко – широкий коридор перешел в удобную лестницу, дальше последовал коридор, полный запахов сырых овощей, смолистых дров и щелока. След дракота то появлялся, то исчезал, затертый следами кухонных работников, прачек и унтеров, спускающихся иногда в подвал за амуницией. Но вскоре сбоку появился более узкий спуск, и вот оттуда потянуло чужим страхом совершенно отчетливо. Потом из коридора высунулся игривый хвост дракота, и Александрина последовала за ним.

Эта лестница была очень старой и довольно сырой. Кирпичные ступеньки кое-где раскрошились в труху, легкие башмачки скользили, так что девушке приходилось цепляться за влажные стены. Но внизу было неожиданно тепло, горела лампа, а в пыли пролегала отчетливая дорожка куда-то в глубину помещения. Взяв лампу, Лина двинулась по следам и… уперлась в толстую решетку. Мощные прутья, глубоко вмурованные в камень, отгораживали довольно большое помещение, устланное соломой. Снопы были уже тусклые, пережившие зиму, но пол устилали густо. Мебели в закутке не было, только поднос с остатками какой-то еды, кувшин и маленькое полотенце.

Девушка подошла ближе, поднимая лампу, стараясь рассмотреть кто же сидит в таком необычном месте? Навстречу ей метнулся довольный дракот и закружил вокруг, а из полумрака поднялся человек. Довольно высокий, но странно ссутулившийся, одетый в солдатскую рубаху и кальсоны, с длинными свалявшимися волосами и неопрятной клочковатой бородой. Он стоял, покачиваясь, полуприкрыв глаза, и Александрина не сразу поняла, что она под невидимостью, а этот незнакомец смотрит на лампу, висящую в воздухе. Она спешно перекинула амулет на платье, чтобы он не касался кожи, и тогда глаза мужчины удивленно распахнулись. Какое-то время он стоял, впитывая ее облик, потом даже протянул руку, чтобы коснуться, но тут к нему кинулся дракот, обвился вокруг ног, и, перебирая лапами, пополз вверх. Тогда незнакомец закричал, схватился за голову и забился в дальний угол, подвывая от страха.

Фея растерялась. Она впервые видела человека, заживо пожираемого страхом! Поставив лампу на пол, она решительно слепила пару мячиков из влажного воздуха, что копился у стен, и запустила их прыгать в темноту подвала. Дракот неохотно сполз с рыдающего мужчины и вразвалочку пошел к мячикам. Девушка вздохнула с облегчением, и тут за ее спиной раздался удивлённый голос:

– Госпожа Роден, что Вы здесь делаете?

Сердце Лины рухнуло в пятки. Она схватилась за горло, чтобы сдержать рвущийся крик и медленно обернулась. За ее спиной стоял возмущенно-растерянный доктор Клоппке.

– Доктор, – слова получались с трудом, – кто это?

– Это мой сын, – мрачно ответил лекарь, подходя к решетке. – Во время сражения при Аккопе в палатку с медперсоналом попало ядро. Нескольких человек разорвало у него на глазах. Сам Рихард не пострадал, но с той поры он повредился в уме, несколько раз пытался покончить с собой. Моя жена умерла, отдавать его в скорбный дом я не собирался. Генерал Ишимов позволил мне держать его здесь, чтобы иметь в Корпусе хорошего хирурга, постоянно проживающего при кадетах.

Грустно усмехнувшись, доктор подошел к решетке и осторожно постучал, привлекая внимание сына. Дракот уже давно бегал где-то в стороне, поэтому молодой человек услышал стук, вздрогнул, приподнялся из вороха сухой травы и вполне осмысленно взглянул на отца.

– Рихард, мальчик мой, тебе сегодня лучше? – обрадовался Клоппке.

Узник медленно встал, озираясь и прислушиваясь, потом осторожно, словно крадучись, подошел к перегородке и снова уставился на Лину.

– Простите его, госпожа Роден, он давно не видел женщин. Сюда разрешено спускаться только унтерам, которые помогают мне ухаживать за Риком. Многие считают, что я не должен его мучить. Сумасшествие не лечится…

– Он не сумасшедший, – выдохнула Лина, – его терзает страх. Он его буквально пожирает. Но, возможно, я смогу придумать что-то, что позволит одолеть это чудовище.

– О, не пытайтесь меня обнадежить, госпожа Роден, – грустно вздохнул доктор, – Поначалу я пытался сделать все возможное. Показывал сына полковым магам, возил в университет, приглашал шарлатанов, обещающих исцеление. Все, перепробовал. Но, увы, все оказалось бесполезно!

Александрина заметила дракота, играющего с мячиками на потолке, и отметила, что тварь уменьшилась, зато отрастила новые зубы, острые даже на вид.

– Поймите меня, госпожа Роден, – доктор потянул девушку к выходу, – Вам не стоит обольщаться. Рихард вовсе не романтичный герой. Даже если он избавится от страха, то не сможет сразу вернуться к обычной жизни. Из университета его отчислили, земель у нас нет, все на что он может рассчитывать – это мое скромное жалование и то ровно до того дня, пока меня не призовут предки. Я лишь таю надежду, что его мучения будут короткими.

Александрина кивала, не споря с расстроенным мужчиной. Она знала, что сегодня же сядет перебирать свои пузырьки и амулеты. Будет пытаться подобрать подходящий способ изгнания для столь редкой и крупной твари, пожирающей своего носителя.

Вернувшись в комнату, Лина открыла свою заветную шкатулку. Флакончики, порошки, накопители, в конце концов, – все было отставлено в сторону. Перебрав свой арсенал, девушка поняла, что ничего из прежних запасов не подойдет для данной ситуации. Дракота нельзя было развеивать. Тварь, порожденная ужасом, уже настолько присосалась к человеку, что при грубом уничтожении вместе с ней разлетятся остатки сознания Рихарда. Нужно было как-то тонко и постепенно разорвать связь, а лучше просто истощить страх, но как?