— Малыш, ну я же тебе говорила, что он не…

Вдруг со стороны входной двери послышался характерный звук.

— Ула! — крикнул Паша и помчался встречать деда.

И только Лиза собралась подняться с кровати, как услышала счастливые вопли сына:

— Ул-л-л-ла! Дядя велнулся! А мама сказала, сто ты не плидес больсе.

— А я пришёл, — следом пробасил он, — держи, это тебе подарок.

Услышав его голос, Лиза аж дышать перестала. Нет, нет, нет, какого чёрта? И подорвавшись, выбежала в коридор. На пороге действительно стоял он и, не успев ни разуться, ни раздеться, распаковывал для Пашки машинку на радиоуправлении, а тот точно маленький козлик скакал вокруг него. Причем в сторонке у стены стояла битком набитая сумка отца и два походных рюкзака, так же распухших от содержимого.

— Привет, — Евгений поднял взгляд на Лизу.

Но вместо ответа она развернулась и ушла к себе. Не хотелось показывать ему слезы, которые полились ручьем.

До чего же не хотелось выходить к нему, смотреть ему в глаза, разговаривать с ним. Но вечно прятаться не будешь, да и ребенка пора было укладывать. А в гостиной в это время разыгралось целое представление. Паша с радостными визгами носился за машинкой, которая рассекала по всей комнате, врезалась в стены и тут же переворачивалась. Управлял ей Евгений, причем с таким восторгом в глазах, будто самому от силы лет семь. Но с появлением Лизы резко переменился в лице, стал привычно серьезным, чуточку даже виноватым, она же, по-прежнему молча, проследовала в кухню, где на столе лежало всё, что купил отец. И чуть не ахнула вслух, ведь среди заказанного было и много такого, о чем она уже давно перестала мечтать. Какие-то импортные сыры с колбасами, всевозможные сладости, экзотические фрукты.

— Пап? — выглянула из-за двери. — Можно тебя?

— Можно, отчего ж нельзя, — с трудом поднялся, все-таки столько километров пришлось тащить эту сумку. Зато Соколов нёс на себе остальные. И вроде хорохорился, но под конец тоже уже еле ноги переставлял.

Когда отец зашел, Лиза поспешила прикрыть дверь, после чего указала на продукты.

— Это что?

— А это не ко мне вопросы, это ты у него вон спрашивай, — кивнул в сторону гостиной.

— Сколько же ты потратил? — и закусила ноготь на большом пальце. — Мне деньги только в следующем месяце переведут, а нам еще солярку покупать.

— Ну, чеки там есть, сама посмотри, — пожал плечами.

— Я что-то ничего не понимаю. Он решил, ему тут санаторий что ли? И вообще, какого черта ты его привез обратно? Почему не оставил? Мы же договаривались. Даешь ему денег на гостиницу и до свидания.

— А мы сунулись в гостиницу, но без документов его везде послали. Не на улице же оставлять было.

— Ой, да ладно. У тебя полно приятелей, попросил бы кого-нибудь дать ему переночевать. А в полицию он ходил?

— Ходил, но там народу, пушкой не прошибешь. Он там что-то помыкался по кабинетам, вроде что-то написал, с кем-то поговорил. В общем, сказали ждать минимум сутки. А вот о приятелях я как-то и не подумал, — развел руки в стороны, — надо было и на рынок успеть, и с ему показать, что да где, в общем, замотался.

— Угу и решил привезти этого волкодава бездомного обратно. Складная история, папа. Только меня не проведешь.

— Лиз, да хватит уже. Попробуй наладить с ним контакт. Никто ж не просит кидаться к нему на шею.

— Спасибо за совет, — гневно блеснула очами и принялась распихивать продукты по полкам.

— На здоровье, — и отправился обратно в комнату.

Отлично! Теперь и отец на его стороне, мужская солидарность, видите ли, включилась. Лиза взяла в руки манго, большое, спелое и нереально ароматное. Последний раз она пробовала этот фрукт как раз, когда жила с ним. Пожалуй, единственное, что делал Соколов сам по утрам — это чистил и нарезал манго кубиком, по выходным даже в постель приносил. Но сейчас смущали не столько воспоминания, сколько ценник. В Москве оно стоит значительно дешевле, а здесь цена заоблачная. По шестьсот рублей за штуку. М-да, привык Евгений Федорович жить на широкую ногу, даже потеря памяти его не остановила. С другой стороны, почему бы и не побаловать себя, Пашку. А деньги… так заработаются. Хотя, конечно, глядя на чеки, уже хотелось плакать.

В этот момент в кухню въехала машинка и на полном ходу влетела Лизе в ногу, а следом прибежал счастливый сын.

— Мам, ты видела мою масынку? — подхватил большой джип. — Какая клутая!

— Очень крутая, — улыбнулась. — Береги её теперь, не ломай.

— Дядя сказал, если сломаю, он новую купит.

— Нет, малыш, ты лучше эту береги.

Но Паша, не дослушав, уже умчался обратно. А ей стало горько. Вот и начинается пагубное влияние. Новые машинки! Действительно, одна сломалась, можно тут же в помойку и вперед за новой. Так и с женщинами Соколов поступал. Одна надоела или начала хотеть слишком много и он ее мигом отправлял куда подальше. Ведь есть масса других, которых только помани.

— Может, хотя бы, привет скажешь? — Евгений все-таки решился зайти в кухню.

— Привет, — бросила, не оборачиваясь.

— Видимо я опять что-то сделал не так, — криво усмехнулся. — Только, что на этот раз?

— Ты вернулся, — положила манго в чашу к остальным.

— Я же говорил, что не хочу уходить.

— А я говорила, тебе здесь не место, — хватит подбирать слова, пора поговорить как есть, честно, — я не хочу тебя видеть, не хочу, чтобы ты дарил моему ребенку подарки, не хочу вот этого всего, — кивнула на стол, где лежали продукты. — Во-первых, нам такие разносолы не по карману, а во-вторых… — наконец-то развернулась, — во-вторых, ты уже слышал, я хочу, чтобы тебя тут не было.

На что он кивнул, хотя глаза недобро зажглись:

— Знаешь, а я сегодня не только Пашке купил подарок, но и тебе. Вот, — достал из кармана черную маленькую коробочку, перетянутую золотой ленточкой, — хотя, — покрутил ту в руке, — нет, не сейчас, — и убрал обратно. — Как Пашу уложишь, приходи ко мне.

— Издеваешься?

— С какой бы стати? — шагнул к ней. — Я всего лишь хочу сделать тебе подарок. За помощь, за заботу. Что в этом плохого?

— Мне ничего не нужно, — сложила руки на груди.

— Буду ждать тебя, — отчеканил приказным тоном.

Соколов дождался, когда Лиза поведет сына укладывать, после чего собрал разбросанные игрушки и отправился в душ. Как же хорошо снова оказаться здесь. Но скоро в голову начали лезть совершенно другие мысли. Тяжелые мысли. Ксения! Беременная Ксения! Честно говоря, ему до сих пор не верится в то, что услышал. Видимо мозг активно старается оградиться от этой информации. Как такое произошло? В конце концов, она же не дура, чтобы залететь от другого и потом сказать: «Дорогой, это твой ребенок». Что за напасть такая? А Лиза! Не дай бог, она узнает об этом, вот не дай бог. Однако сидеть в лесу долго не получится, хочешь не хочешь, вернуться домой придется. И вернуться ему надо не одному, а с ними. Но что делать с Ксенией? Пока видимо только одно — держать подальше от себя и от Лизы. А сегодня главное не пасть смертью храбрых. Ведь ему предстоит поговорить с ней, поговорить начистоту. Отец Лизы прав, тянуть дальше нельзя.