— Хозяин Курта, тот самый, что его интегрировал, был известным кулинаром на Нью-Терре. Это был пожилой человек, и, к сожалению, он умер через три года после встречи с Куртом. Однако общаясь с таким виртуозом кулинарного дела, Курт многому научился. «Лилия» оплатила ему курсы поварского искусства на Эмерее, на выпускных экзаменах он получил там Высшую оценку мастерства. Некоторая сумма была призом за победу на конкурсе пасты, кое-что пожертвовал Фонд Адаптации Бывших Условно-живых. Курт собрал все деньги и открыл ресторан на Масай-рок. Почему здесь? В сезон тут много туристов. Сначала дела шли хорошо, а потом в паб к Курту стали захаживать масаи. Не просто пастухи, а Хранители, ну… — Фиби запнулась, подбирая слова, — они типа старейшин и посредников… В общем, они следят за тем, чтобы люди не обижали аборигенов. Не знаю, чем их привлекает «Оазис», они всегда молчат и мало заказывают. Выручку на них не сделаешь, а их любовь к стряпне Курта оказала ему медвежью услугу. Дело в том, что Хранители мешают браконьерам охотиться на местную живность. Есть тут один, Мед Гидакли, он у них за главаря. Вместе с другими охотниками постреливает редких пурпурных волков, устраивает сафари для богатеньких туристов, поставляет любителям-орнитологам певчих птиц ку-ду-ку. Проворачивает Гидакли свои дела тихо, кормит целый штат грузоперевозчиков и таможенников. Он пытается выжить Хранителей из внутренних помещений Энгимы, считает, что они тут вынюхивают и портят ему планы. Говорят, — Фиби покосилась на Семе, рядом с которым присел Курт с новой порцией картошки (Семе подумал и протянул пакетик Курту, тот взял палочку фри и принялся вяло ее жевать — оба молчали) и наклонилась ближе, — пообщавшись с поркупинами, масаи-хранители становятся телепатами и могут видеть добрые и злые мысли людей. Гидакли почему-то верит, что это так, мол, чертовы поркупины прогоняют все зверье из долин между куполами перед тем, как туда являются охотники. Он развернул целую войну в Сети против «Оазиса». Нанял каких-то… псевдоученых, которые накатали кучу статей о том, что любой киборг, прошедший интеграцию, никогда не сможет забыть годы порабощения и избавиться от ненависти к людям. Что-то типа: вы уверены, что тем человеком, на котором сорвется Курт Острано, будете не вы? Перед этим газеты как раз писали о сошедших с ума гибридниках, что постреляли своих бывших хозяев… ну ты поняла. Хорошо, что Хранители не читают газет — гастро-паб держится только за счет их скудных заказов.

— С ума сойти, — повторила я. И в сердцах воскликнула: — Какая подлость! Нужно что-то с этим делать!

— Мы пытались бороться, — вздохнула Фиби. — Это бесполезно. Гидакли кормит большую группу «диванных уничтожителей» в Сети. Они забрасывают страницу сайта «Оазиса» оскорбительными, язвительными и полными «благородного негодования» комментариями. Все хорошее, что там пишут — о прекрасной кухне Курта, замечательной атмосфере гастро-паба — просто тонет в лавине негативных сообщений. «Воины» Гидакли не касаются только одной темы — поркупинов. За это можно и схлопотать, мэр Масай-рок очень заинтересован в развитии туризма.

Я призадумалась и решила говорить без обиняков:

— Как ты думаешь, «Лилия» даст мне денег, если я предложу свое решение этой проблемы?

— Денег? Не знаю. У них там сейчас с ресурсами негусто — все пожирает Фонд. Курт — часть проекта Юри, один из нуждающихся в поддержке, но… в него уже много вложили. Что ты задумала? — у Фиби загорелись глаза.

— Мой отец, — начала я медленно, вспоминая события десятилетней давности, — однажды попал в похожую ситуацию, когда начинал свой бизнес на Лотусе. Продукция папиной фабрики медленно, но неуклонно завоевывала популярность. Никто не думал тогда, что захудалую планетку можно превратить в крупнейшего поставщика сладостей в Кластере. Но как только мы стали выходить на межматериковую торговлю, производители печенья «Кукиз» устроили настоящую информационную войну. О, это было тонко: там статья про то, что миндаль для марципана на соседней с Лотусом Арии выращивают с применением ГМО технологий, тут интервью с одной похудевшей дамой, полностью перешедшей с марципановых сладостей на низкокалорийное печенье. Они напирали на вредность нашей продукции, подсылали к нам «недовольных» покупателей, и все это освещалось в Сети.

— И что сделал твой отец? — Фиби слушала меня, затаив дыхание.

— Разозлился. Добавил несколько новых видов продукции. Обратился к истории Старой Земли с ее традицией праздновать Рождество с марципановыми фигурками — сам наряжался Святым Николаем и раздавал сладости. Вложил в рекламу все! Вся прибыль уходила в создание имиджа компании. Папа летал на различные мероприятия и кормил известных людей своими булочками с миндалем и розовой водой. Построил настоящий марципановый замок в большом торговом центре. Три года мы балансировали на грани разорения. И выжили! Потихоньку рассчитались с долгами, а «Особая Марципановая Радость Сладкоежки» стала символом Лотуса. На помощь пришла вся семья — ведь была задета наша честь! Если бы ты знала, что такое для Гольдбергов — давать деньги в долг беспроцентно! Многие родственники прилетали к нам и помогали в различных мероприятиях и рекламных акциях, — я засмеялась от нахлынувших воспоминаний — дядя Морис в ермолке и длинном черном сюртуке, горько причитая вполголоса, раздает бесплатные конфеты на главной улице столицы. — Мы не спорили, не пытались опровергнуть доводы конкурентов и ославить их в ответ. Мы просто работали. И знаешь, если бы не гнев папы, мы так бы и остались маленьким семейным предприятием.

— Ах! — глаза Фиби заблестели было… и потухли. — Если бы у Курта было много родственников! Или хотя бы достаточно денег!

— Если бы он не был гибридником, если бы не поркупины… Да, да, всегда есть какое-нибудь «если бы», — задумчиво проговорила я. — Известность. Нам нужны деньги и релама. И знания: кто такие Хранители, насколько привлекателен образ поркупинов вне Масай-рок — вот что нам нужно. Говоришь, туризм держится на аборигенах? А Хранители любят паб Курта? Подумай, что еще ты знаешь о Гидакли и его войске. Начну-ка я со сбора информации, а о деньгах… о них я подумаю завтра.

…Курт взял на себя заботу о моем размещении, выделив небольшую комнату-пещеру, простаивавшую после увольнения одной из официанток. Маленькое помещение вмещало все необходимое: гостиную с виртбордом, имитирующим окно, санузел и крошечную спальню. Кухни не было, но никто на Масай-рок, как я заметила, дома не готовил: уж очень много было здесь ресторанов, пабов, кафе и забегаловок на любой вкус.

Странно, но я впервые за долгое время почувствовала себя дома. Ни в нашем поместье, ни в Лондонских апартаментах у меня не возникало ощущение такого… соответствия. Я разобрала вещи и почувствовала, что мне не хватает каких-нибудь своих вещей — милых деталей, которые создают атмосферу: статуэток на полках, плоской вазы для фруктов на журнальном столике.

Фиби начала помогать Курту в перерывах между экскурсиями. Однако обязанности ее в пабе сводились к тому, чтобы сидеть за столиком администратора и горестно вздыхать, ожидая редких посетителей. Я не пыталась расспрашивать ее о бабушке и таинственном человеке на космостанции (одетом на русский манер, в шапку-ушанку и шерстяные сапоги), видя, что мои вопросы вызывают болезненные воспоминания и напряжение. Лишь одно Фиби упомянула вскользь: Учитель живет под крошечным индивидуальным куполом довольно далеко от Энгимы и путешествует между куполами, не боясь агрессии поркупинов.