На Диме просторная белая футболка, которую я ему подарила на прошлый День влюбленных, брендовые джинсы и ярко-красная кепка козырьком назад. Выглядит бывший, как обычно стильно и ярко, однако сейчас ничего, кроме раздражения, этот факт во мне не вызывает.

И чего он только забыл возле моего дома? Ни за что не поверю в случайное стечение обстоятельств. Дима явно поджидает меня. Вот только вопрос: зачем?

Первый порыв — кинуть на землю пакеты и броситься наутек со всех ног. Пересекаться с бывшим парнем и тем более разговаривать с ним не хочется от слова совсем. К тому ж интуиция навязчиво нашептывает, что Дима явился сюда отнюдь не просто так. Как минимум — жаждет объясниться, как максимум… Ох, об этом я даже думать не желаю. Мне ведь казалось, что с Димой покончено. Раз и навсегда.

Однако как бы я ни мечтала уклониться от встречи с бывшим, трезвый разум подсказывает, что она неизбежна. Рано или поздно нам придется поговорить. И, наверное, лучше сделать это сейчас. Чем быстрее сорвешь пластырь, тем скорее утихнет боль.

Расправляю плечи, задираю подбородок и твердым шагом направляюсь к подъезду. Если уж общаться с Димой, то только с гордо поднятой головой. В конце концов, из нас двоих именно ему должно быть стыдно за свое поведение. Мне же стесняться нечего.

— Лина, привет! — раздается ожидаемый оклик, и я, состряпав в меру удивленную гримасу, поворачиваю голову.

— Дима? Зачем ты здесь? — как я и хотела, мой голос звучит равнодушно и холодно.

Никаких чувств. Как в тоне, так и в сердце.

— Мы можем поговорить? — парень приближается и заглядывает мне в глаза.

— О чем нам с тобой говорить? — выдаю насмешливо. — Думаю, главное понятно без слов.

— Лин, я знаю, что облажался, но прошу, давай обсудим все на трезвую голову. У меня было время обдумать произошедшее, да и ты наверняка остыла. Зайдем в дом? Пожалуйста.

Судя по тому, что я видела в клубе, обдумывал произошедшее он в объятиях Вики. Но это, в сущности, не мое дело, потому что с Димой меня больше ничего не связывает.

— Если хочешь что-то сказать, говори здесь, — отвечаю безэмоционально. — В дом заходить мы не будем.

Дима раздраженно ухмыляется. Очевидно, такое обращение ему не по нутру. Он ведь не привык к моей прямолинейности. Во времена наших отношений я стелилась перед ним половым ковриком, а сейчас не буду. Принципиально. Ситуация, знаете ли, поменялась. Да и я стала другой.

— Ну что ж мы как чужие у подъезда разговаривать будем? — не сдается он.

— Мы и есть чужие, Дим, — поясняю устало. — Очнись ты наконец.

— Дай хоть вещи забрать… Или ты все выкинула?

А вот о вещах-то я и запамятовала. Их в моей квартире действительно оказалось немало. Через пару дней после Диминой измены я собрала все, что принадлежало ему, в пакет и спрятала это в шифоньер в прихожей — как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Все это время пожитки бывшего лежали там, и я благополучно о них забыла.

— Не выкинула, хотя имела на это полное право, — отзываюсь со вздохом. — Пойдем. Верну тебе пакет и на этом распрощаемся.

Пускай забирает свои шмотки. Нечего им лежать в моей квартире. Надо отчищать пространство от его ауры.

Дима, очевидно, довольный таким исходом, вслед за мной устремляется к подъездной двери и даже галантно ее придерживает, когда я, перегруженная пакетами, протискиваюсь внутрь.

Джентельмен недоделанный.

— Тебе помочь? — предлагает запоздало.

— Нет, спасибо. Сама донесу, — подчеркнуто вежливо произношу я.

В лифте мы едем в тотальной тишине. Дима с неестественным вниманием изучает рекламные постеры, расклеенные по стенам, а я гипнотизирую взглядом пол. Нам обоим неловко.

Отворив входную дверь квартиры, перешагиваю порог и включаю свет в коридоре. Диму внутрь намеренно не приглашаю. Обождет на лестничной площадке. Отныне в моем доме он нежеланный гость.

Достаю из шифоньера тот самый пакет, до верху забитый вещами, и снова выхожу к Диме, который ожидает меня, облокотившись на перила.

— Вот, держи.

— А в квартиру не пригласишь? — наглеет он и, наткнувшись на мой полный отвращения взгляд, добавляет. — На чай не напрашиваюсь и приставать не стану. Честное слово. Мне просто нужно поговорить с тобой. С глазу на глаз. Можем хоть в прихожей.

— Я же сказала, что…

— Хочешь, чтобы твои соседки услышали каждое наше слово, — он обводит взором малюсенькую лестничную клетку, — а затем перемывали тебе косточки, сидя на лавочке у подъезда?

Испускаю утомленный вздох и плотно поджимаю губы. Несмотря на мое неприятие, последний Димин аргумент не лишен смысла. Все мои соседки — пенсионерки, целыми днями сидящие дома и изнывающие от скуки. Не удивлюсь, если, увидев Диму под нашими окнами, они прониклись любопытством и теперь стоят, прижавшись к своим дверям, дабы услышать кусочек приватного разговора. Для них обсуждение чужой жизни — настоящее развлечение, которое увлекает похлеще сериалов.

— Ладно, зайди, — соглашаюсь нехотя. — Обувь можешь не снимать. Разговор будет коротким. 

Несмотря на мою ремарку, кроссовки Дима все же скидывает. А потом присаживается на небольшой пуфик в прихожей и вперяется в меня пристальным изучающим взглядом.

— Ты чудесно выглядишь, Лина, — вдруг огорошивает бывший. — Даже похорошела как будто.

Ушам не верю. К чему сейчас эти неловкие комплименты? Или в мужских кругах так принято: сначала разбить женщине сердце, а потом задабривать ее дешевой лестью? Если так, то подход абсолютно провальный. От Диминых слов я ощущаю только негодование вперемешку с брезгливостью.

— Да, вероятно, избавление от токсичных отношений пошло мне на пользу, — отзываюсь сухо. — Так о чем ты хотел поговорить?

Дима шумно выпускает воздух из легких, явно собираясь с мыслями, а затем выдает:

— Я совершил ошибку, Лина. И я очень хочу, чтобы ты меня простила.

Он произносит эту избитую фразу с таким театральным пафосом, что уголки моих губ невольно взлетают вверх. Раньше я убивалась из-за предательства бывшего, а сейчас мне просто смешно. И как я раньше не замечала, что он насквозь фальшивый?

— Ну окей, — вздыхаю, подустав от этого цирка. — Считай, простила. На этом все?

— Нет, ты не поняла, — Дима вскакивает на ноги и шагает ко мне. — За прошедшее время я многое осознал, и до меня наконец дошло, что мне нужна только ты, малыш, — он протягивает ко мне руки, а я в ужасе отшатываюсь. — Давай забудем старые обиды и начнем с нуля?

Хорошо, что в данную секунду за моей спиной стена, на которую можно опереться. А то от таких новостей и чувств лишиться немудрено.

— Что ты сказал? — решив, что меня подводит слух, переспрашиваю я.