– Это произвол, – выдохнул Каллахан, уже понимая, что проиграл.

– Возможно. Однако поднимать этот вопрос где-то вне этих стен не советую, – сухо ответил русский. – Говорят, слаще мёда только правда. Поэтому от правды зубы портятся больше. Особенно, когда их выбивают…

Рубка корабля «Седов». Это же время

– Не нравится мне этот объект, – Романов щелкнул ногтем по экрану, от чего по изображению пробежала маленькая радужная волна. Командир «Седова» поморщился – неисправность маленькая, почти незаметная, но раздражала зверски. И не было теперь рядом механика-универсала, способного в считанные минуты привести все здесь в норму.

– То есть? – Демьяненко бодро защелкала клавишами, выводя изображение. – Черт, ничего не разберешь… Но вроде бы ничего особенного, астероид как астероид, не такой уж и большой. Идет на пересечку курса, но проскочит почти в полусотне километров, так что опасности нет.

– Опасности нет… – задумчиво кивнул Романов. – Мне не его курс не нравится, а он сам.

– И чем?

– Очень многим, – Романов, как и положено капитану, умел выделять нюансы, а потом максимально четко формулировать точку зрения. – Во-первых, низкая отражающая способность. Астероид таких размеров должен фиксироваться радарами на расстоянии вдвое большем, а мы его только сейчас засекли, и то с трудом. Во-вторых, масса. Обычный астероид в разы тяжелее, а этот, такое впечатление, пустотелый…

– Может, что-то вроде пемзы? – пробормотала второй пилот и тут же поняла, что сморозила глупость.

– В-третьих, – не обращая внимания на ее слова, продолжал Романов, – он отвратительно виден в оптическом диапазоне. Ну и, наконец, в-четвертых, двадцать минут назад он чуть изменил траекторию.

– Столкнулся с чем-то?

– Возможно.

– Нет, ну ты сам подумай, какие еще варианты? Вероятность встречи с другим кораблем здесь…

– Успокойся, я и сам знаю, что она стремится к нулю. Если только корабль не идет за нами целенаправленно. А потому слушай приказ. Подготовь орудия. Лучше уж мы будем выглядеть в глазах остальных трусами и перестраховщиками, чем дураками, проворонившими вражескую атаку.

Демьяненко хотела было возразить, уже открыла рот – и промолчала. Командир корабля – первый после Бога, приказы его не обсуждаются, а выполняются. Со скоростью пулеметной очереди защелкали кнопки, и, повинуясь приказам тонких, удивительно изящных пальцев, ожили артиллерийские системы корабля. Дюжина рельсовых установок – это, конечно, не орудийные башни крейсера, но тоже большая неприятность для тех, кто от невеликого ума захочет поговорить с экипажем «Седова» за жизнь.

– Опять третья барахлит.

– Вижу, – не оборачиваясь, ответил Романов. На экране перед ним медленно поворачивалась трехмерная схема корабля, светящаяся зелеными точками. Лишь одна мигала тревожным желтым светом. Не смертельно, иначе окрасилась бы в красный, но и тот факт, что время разворота турели вдвое больше положенного, не радовал. Коршунова, готового справиться с чем угодно, не хватало до жути. Самый молодой и незаметный член экипажа, о котором можно было запросто забыть, если он стоял рядом, оказался тем, о ком постоянно вспоминаешь, если его нет.

– Что будем делать?

– А ничего мы сейчас не сделаем. Ждем, может, и впрямь я зря паникую…

– Слушай, а что каталоги говорят? – эта мысль посетила Демьяненко внезапно и показалась настоящим озарением. И в самом деле, астрономы ведь не зря хлеб едят. Однако Романов лишь головой покачал:

– Это было первое, что я сделал. Но наши каталоги… В общем, они неполны, сама понимаешь, всякую мелочь не отслеживают. А если она еще так плохо видна, тем более.

Ирина покивала и вновь склонилась над пультом, стараясь реанимировать пушку. Та стабильно отзывалась на команды, но по-прежнему разворачивалась нехотя. Впрочем, женщине было не занимать упорства, и если проблема была вызвана не механическими повреждениями, а сбоем в программе, еще оставался шанс все исправить.

Капитан некоторое время наблюдал за ее потугами, а затем решил устроить разнос. Момент, разумеется, не самый подходящий, но и плюсы имелись. Во-первых, разговор фактически на отвлеченную тему давал возможность немного снять напряжение. Ну и, во-вторых, все равно требовалось поставить на вид не то чтобы недопустимый, но все же и не соответствующий положению офицера нюанс.

– Ирина, ты меня, конечно, извини, но прекращай так одеваться.

– А что? – женщина отвлеклась от компьютера, удивленно окинула себя взглядом. – Вроде бы все нормально.

– Все, что ниже пояса, несомненно.

– А выше что не так?

Действительно, выглядела Демьяненко отлично. Спортивная фигура, обтянутая футболкой (похоже, специально на размер меньше, чем надо, брала, чтобы с глажкой не возиться), выгодно подчеркивающей достоинства, а недостатков вроде как бы и не наблюдалось. Кроме седины в волосах, о происхождении которой она упорно отказывалась распространяться, ну да это мелочи.

– Гм… Ну, хотя бы рисунки с надписями.

– А что с ними не так? – женщина удивленно хлопнула глазами. – По-моему, очень даже ничего.

Романов многое мог бы сказать и про «не так», и про «ничего – пустое место». Взять хотя бы то, что при разговоре с Демьяненко у всех мужчин, включая и бравого капитана, разом исчезал деловой настрой и глаза упорно и независимо от сознания съезжали на не то чтобы выдающиеся, но вполне рельефные достоинства второго пилота. Однако это выглядело бы, по меньшей мере, глупо, и потому он ткнул пальцем в рисунок на футболке.

– Вот это.

Пилот склонила голову набок и, опустив глаза, с интересом, будто в первый раз увидела, обозрела расположившуюся на груди импровизированную картинную галерею. Не такую уж и насыщенную, кстати. Здоровенный медведь с растопыренными когтями и надписью «В России главное – не бояться». Усмехнулась:

– Ну, думаю, мне нечего стыдиться. Все при мне, не доска какая-то французская. Папа с мамой постарались…

– Я, вообще-то, про рисунок, – с трудом удержался от смешка Романов.

– А разве в Уставе хоть что-нибудь по этому поводу написано?

Вот тут уела, ничего не скажешь. Устав космического флота создавался довольно сумбурно, и если у военных можно было потребовать чего-либо командирским произволом, то здесь и сейчас… Да, они офицеры, но проходят не по военному ведомству, и требования совсем иные. Слишком многое подразумевается – но не прописано словами, а значит, с формальной точки зрения придраться к Демьяненко не получается. Оставалось лишь мысленно плюнуть и вернуться к своему пульту. Ирина, правда, тоже не пыталась заострять тему и вновь начала возиться со своими непослушными стреляющими игрушками. Мир был восстановлен.

Время тянулось мучительно, космос вообще медлителен, и огромные скорости здесь все равно проигрывают расстоянию. Подозрительный астероид приближался, но дистанция сокращалась медленно. Романов гонял на компьютере варианты уклонения – так, на всякий случай. А затем, деликатно постучавшись, в рубку неспешно вошел Басов.