но он не только внешне похож на крысу. Он и есть крыса. Грязные маленькие секретики буквально сочатся из его пор. – Дилайла пожала плечами. – Возможно, хорошо, что вы выбрали ответ на вопрос «кто?», потому что на самом деле у меня нет четкого ответа на вопрос «почему?». И насколько я могу судить по тому, что вы сейчас похожи на томат, вы очень злитесь на меня и не станете возвращаться через два часа, когда ваши снимки будут готовы, так что я буду выше вас и занесу их к вам сама.

Когда мы уже были на улице, я взглянула на Ватсона:

– За всю свою жизнь я не была в тебе так разочарована, как сегодня. Тебе нравятся не все люди, это да. Но все люди, которых ты любишь – это всегда самые милые люди на земле. Рядом с этой женщиной сам дьявол покажется дружелюбным.

Ватсон спокойно смотрел на меня пару секунд, а потом дал мне понять, что он готов вернуться в книжный, возможно, для того чтобы попросить у Кэти вкусняшку, а потом задремать в солнечных лучах.

Десять

Я намеревалась вернуться в «Милого корги». Мне нужно было вернуться в «Милого корги». Мы с Ватсоном уже почти дошли до него, но я передумала в последний момент. Из-за мучения, которое я пережила от общения с Дилайлой, и предательства Ватсона, обоснованного или нет, я поняла, что если сейчас вернусь в книжный, то буду лишь бродить туда-сюда в абсолютно дурном настроении.

Этого было достаточно, чтобы разгадать, что будет со мной дальше. Спустя почти четыре десятилетия на планете я достигла того уровня самопознания, что все прекрасно про себя понимала. Когда Уинифред Пейдж раздражена, расстроена, чувствует отвращение, устала или голодна, ей нужен перерыв. Но когда она представляет из себя чудеснейшую мешанину из этих пяти качеств, ей нужно просто собрать все свои игрушки и пойти домой.

Но нет, я проигнорировала собственный рассудок и позволила своему эго завладеть собой. Когда я переступила порог «Совушек-Близняшек», чуть было не захлопнув дверь перед носом Ватсона, от запаха свежеиспеченных вафельных рожков я стала еще более кровожадной.

В городе было разбросано несколько киосков с мороженым. Во многих также продавались конфеты и небольшой выбор выпечки. Кафе-мороженое Петры Юн было самым первым в городе. Оно также отличалось наименьшим выбором вкусов, тусклым украшением, и там не продавалось ничего, кроме разнообразных вариаций обычного пломбира. Если хотелось щербет, джелато или не на коровьем молоке, надо было искать где-то в другом месте.

В городе, где практически каждый магазинчик был словно срисован с детской сказочной книги, «Совушки-Близняшки» казалась библиотечной книжкой, которую оставили под дождем, а затем сдали прямо так, не потрудившись высушить.

А еще там продавалось самое лучшее мороженое, которое я когда-либо пробовала. А эти домашние вафельные рожки? Думаю, даже Кэти не удалось бы придумать такой рецепт, который бы сравнился с ними.

В качестве доказательства того, что непривлекательный внешний вид не всегда соответствует тому, что внутри, по периметру кафе стояла очередь из туристов, даже несмотря на то, что было еще дообеденное время.

– Можно попробовать шоколадный и ванильный? – хипстер с бородой, достававшей до его обтянутого фланелью живота, постучал по стеклу витрины.

Алекс посмотрел на туриста удивленными глазами. Петра с удивительной скоростью увольняла сотрудников, но Алекс каким-то образом сумел задержаться на довольно долгое время.

– Эм… вообще, у нас не разрешается пробовать. Но ванильное мороженое на вкус как ваниль, а шоколадное как… шоколад.

– Кажется, мне это не подходит, – хипстер нахмурился. – Ладно, тогда что насчет двойного шоколада?

Алекс покачал головой:

– Этот я также не могу дать на пробу.

– Я понимаю. – Турист-хипстер сказал это так, словно это и так было очевидно. – Я имею в виду, в чем отличие двойного шоколада от обычного шоколада?

В любой другой ситуации это выражение лица Алекса рассмешило бы меня. Он был очень милым парнем, хотя постоянно нервничал. Он несколько раз заходил в книжный; у него была склонность к романам эпохи Регентства.

– Ну… двойной шоколад на вкус как обычный шоколад, только… в два раза шоколад-нее. – Он заметно вспотел и посмотрел на длинную очередь из туристов. Петра была известна тем, что у нее всегда работал только один сотрудник, вне зависимости от времени года. Алекс встретился со мной взглядом и улыбнулся, возможно, обрадовавшись знакомому лицу и почувствовав облегчение. Он помахал мне рукой. – Эй!

Вся очередь обернулась на меня, выражение лица каждого туриста давало мне понять, что несмотря на то, что я обошла их, будет битва.

Хотела бы я посмотреть, что они смогут сделать.

У хипстера было такое же выражение лица, а затем он нахмурился, взглянув на Ватсона:

– Думаю, вам нельзя быть здесь с собакой.

Весь магазин залился красной краской.

– Стойте! Секунду! – закричал Алекс, и мужчина посмотрел на него. Он протянул хипстеру ложку с горкой мороженого. – Попробуйте ванильное. Это мое любимое. – Очевидно, Алекс решил, что лучше уж он испытает на себе гнев Петры за то, что даст покупателю попробовать мороженое, чем будет смотреть, как я превращаюсь в огнедышащего монстра.

И все же, прислушивалась ли я к своему здравому смыслу? Приняла ли я к сведению ясные и очевидные предупреждения? Обращала ли я внимание на возмущенное рычание моего корги?

– Алекс, Петра сегодня на месте?

Он покачал головой, но взглянул в сторону подсобки.

Оставив свое место в очереди, я пошла по магазину и остановилась, когда поняла, что Ватсон не последовал за мной. Я обернулась:

– Пошли.

Он посмотрел на меня. Ватсон был упрям, как и все остальные корги, но, как и мороженое с двойным шоколадом, он получил двойную дозу этой черты характера. Обычно, это казалось мне милым, а так как у меня был такой же характер, еще и родственным. Но в тот момент, однако, это только усилило мою обиду на него.

И от того, что я понимала, как глупо было обижаться на собственную собаку, мне было еще хуже.

– Я. Сказала. Пошли.

– Фред, мне кажется, Петре не понравится, если… – Алекс замолчал, когда я злобно взглянула на него.

Я снова посмотрела на мистера Предателя Предателевича:

– Ватсон.

Он смотрел на меня своими шоколадными глазами, и через несколько секунд Ватсон все-таки покорился и пошел за мной, по-королевски беспристрастно подняв нос.

И вот еще один признак моей надвигающийся гибели, который я проигнорировала. Я никогда не выигрывала противостояние с Ватсоном. Никогда. Только с бесконечными мольбами или обманом вкусняшками.

Пройдя за прилавок и, возможно, доведя хипстера