Стол был накрыт мгновенно.

– Приглашай! – велела маман. – Сама зови, Татьяна сейчас будет пыхтеть и топать, как слон.

Да что же это за день такой, и надо было ему припереться. Как ей прикажете их приглашать? Проорать из-за двери: «Кушать подано!»? Или есть еще вариант: «Не изволите ли выпить чашечку «кофэ»?» Или пропеть голосом Элизы Дуллитл: «A cap of tee, please…» Кончилось тем, что, пару раз стукнув в дверь кулачком, Паша крикнула, закатив глаза к потолку:

– Дамы и господа, извольте к столу!

На это очень вежливое приглашение дверь открыла Машка с красным, как мак, лицом. Не иначе, температура под сорок.

– Ты что, совсем с ума сошла? Что ты… – закончить она не успела, потому что из-за ее плеча выдвинулся Ленский и приятным таким голосом произнес:

– Спасибо, с удовольствием. – И не заметил Машкиного взгляда, который, между прочим, мог бы убить на месте даже быка.

За столом Паша сидела тихо-тихо и сосредоточенно пила чай. Она ухитрилась не вслушиваться в слова, которые произносили Ленский и маман – просто сначала звучит меццо-сопрано матери: ту-ту-ту, а потом баритон Ленского: бу-бу-бу. Паше оставалось еще несколько минут для соблюдения протокола, а потом она все-таки позволит себе удалиться по-английски, не прощаясь. Так, положенные минуты истекли, она тихонько поставила чашку на блюдце и со стула поднялась практически бесшумно.

– Бу-бу? – вопросил баритон, и все посмотрели на Пашу. Она заставила себя встряхнуться.

– Да, у нее дела, – ответила маман и ласково взглянула на Ленского, мол, ну вы сами видите, какая она у нас…

– Спасибо, мне пора, – зачем-то сказала Паша. Вот идиотка, получилось так, будто это она была гостьей, а не Ленский. И она вышла в полной тишине.

Машку в очередной раз показали специалисту, он велел ей поберечь горло и обещал, что голос вернется. Теперь Маня решила терпеть в другом месте, а не в их общей детской и в очередной раз съехала на квартиру. Очень может быть, что к Ленскому. А пока у Паши образовался отпуск. Она столько мечтала о свободе, и вот теперь почему-то совсем не радовалась.

Паша позвонила Лене и поехала к ней в мастерскую. Подруга была очень занята, она спорила с какими-то людьми насчет расцветки и фактуры, разыскивала накладные, а Паша сидела в уголке и млела. Удивительно, оказывается, она могла вот так сидеть здесь и слушать Ленкино стрекотанье хоть целую вечность.

– Потерпи немного, освобожусь, и сходим в кафешку, перекусим. – Лена уже полчаса разглядывала кусок ткани, сминала его и снова разглаживала. Паша взглянула на часы и не поверила собственным глазам: ничего себе, вон и за окном уже смеркается, а она сидит себе и совершенно не чувствует времени.

– Что случилось? – спросила Лена, когда они уже сидели за столиком. Странно, всего час назад Паше казалось, что она готова съесть чуть ли не быка, а теперь едва ковыряла вилкой в салате, аппетит куда-то улетучился.

– Я же тебе говорила, Маня болела, сейчас уже лучше, – начала было объяснять Паша.

– Я имею в виду тебя. Что с тобой? – Лена сделала ударение на последнем слове. А что с ней, удивилась Паша. С ней все обстояло просто прекрасно. – Я надеюсь, это не рецидив отношений с Костей?

С Костей? С каким еще Костей? Паша не сразу поняла, о ком идет речь. Господи, неужели она когда-то и в самом деле считала, что влюблена в Костю?

– Тогда кто он? – спросила Лена. Похоже, она что-то там читала на Пашином лице, а на нем была написана всякая ерунда.

– Да никто, просто холодно, и вообще…

– Понятно, вот как раз с этим «вообще» и нужно как-то бороться. – Лена отхлебнула из чашки, не сводя с Паши взгляда опытного психотерапевта. – Паша, у меня к тебе просьба. Я хочу, чтобы ты показала кое-какие вещи. Это вещи моего знакомого.

– У меня нет никаких чужих вещей…

– Я совсем не о том. Мой приятель Арик делает украшения, очень интересные, между прочим. Ему нужно портфолио, ну ты представляешь. Вот и покажешь кое-что на себе.

Паша решила было, что Лена шутит, потом догадалась, что она таким образом хочет ее поддержать. Неужели и в самом деле Паша выглядит несчастной? Она замотала головой, но подруга не обратила на это никакого внимания.

– Послушай меня внимательно. Есть такая профессия – парт-модель. Скажем, у человека красивые руки или ноги или волосы, и он именно это демонстрирует. Не просто так, а в рекламе шампуня, обуви… Ну ты наверняка что-нибудь подобное видела.

– И что ты хочешь сказать? Что у меня есть что-нибудь красивое? – Паша на самом деле ждала, что Лена сейчас рассмеется своим тонким дробным смехом.

– Все, – ответила та, глядя Паше в глаза. – Все красивое, но сейчас нам нужна твоя шея как минимум. – И она оценивающе посмотрела на означенную часть тела. Прямо как Ганнибал Лектор. Может, подумала Паша, за то время, что они с Леной не виделись, у той что-то приключилось с головой? – …он художник, между прочим, Строгановское окончил, как и Марчелло. А сейчас такую ювелирку делает… Талант! Ему нужно раскручиваться…

– А почему, к примеру, ты это не сделаешь? – не сдавалась Паша.

– Потому что у тебя шея длиннее, – сердито ответила Лена, она явно начала терять терпение. Да уж, обсуждение Пашиной шеи явно затянулось, странную они выбрали тему для разговора.

– Я подумаю, – сказала Паша, но Лена тряхнула своей каской: – Нет, думать уже некогда. Я тебе звоню, и мы едем. Ну чем ты рискуешь? Я же тебе не обнаженку предлагаю. Даже шея будет не голой, а в ошейнике.

– Спасибо, что до намордника дело не дошло, – мрачно сказала Паша, сдаваясь.

Лена прыснула:

– Вот за что я тебя люблю, так это за юмор.

Да, за прошедший вечер Паша сделала ряд интересных открытий. Во-первых – у нее красивая шея, во-вторых – у нее есть чувство юмора, или эти открытия нужно в другом порядке расставить?

Дома Пашу ждал сюрприз, и не сказать, что приятный – Маня вернулась в родные пенаты. Отчего-то на этот раз ее проживание «в людях» оказалось особенно коротким, а если она и в самом деле жила не одна… Паша отогнала от себя глупые мысли, все равно она никогда ничего не узнает. Но то, что сестра была очень сильно не в духе, мог не понять разве что слепой и глухой. Возможно, потому Маня и появилась дома, что где-то там ей не на кого было изливать свое плохое настроение?

Дело было не только в том, что сестра временно не могла петь. Паша скоро нашла причину, из-за которой было нахмурено Манино чело и капризно поджаты губы, – дать отставку поклоннику, когда она сама еще явно не в форме? Это было слишком даже для Машки. Теперь вот бросается на всех и в особенности на Пашу. Впрочем, чего еще можно было ожидать от Ленского, конечно, это он довел Маню. Как именно, Паша не представляла, но в такие его способности верила безоговорочно. Правда, Татьяна, которая все всегда откуда-то знала, внесла свои коррективы: кавалер уехал, вот Марыя на всех и кидается. То есть Маню нужно было просто терпеть.