– Я не слышал.

– Только что отрубился. Ровно посередь атаки немецкого бомбардировщика.

– Черт! Ты пробовал его реанимировать?

Йейтс фыркнул.

– Вот глянь.

Он вставил дискету и включил компьютер. Машина некоторое время жужжала, потом выдала сообщение: НЕВОЗМОЖНО ЗАГРУЗИТЬ СИСТЕМУ.

– О, черт, – сказал Джек. – Ты можешь его починить?

– Вот поэтому-то я инженер, а ты программист, – ответил Йейтс с улыбкой и без всякого ехидства. – Но сам знаешь, если я стану чинить «Эппл» на рабочем месте, мне надают по шапке. Возьму его домой и посмотрю, что можно сделать.

И он унес компьютер домой.

– Газелл, – произнес за спиной женский голос.

Йейтс поднял голову. Утки кружили вокруг плавающего попкорна. Голос продолжал:

– Не оборачивайтесь.

– И в мыслях не было, – ответил Йейтс, глядя в кроссворд. – «Разбирательство, от которого никому не уйти». Какие-нибудь идеи есть?

Женщина сказала:

– У вас есть устройство на продажу?

– Если у вас есть двадцать тысяч за него заплатить.

– Отлично. Вы знаете, где Музей медвежьей ямы в Саутуарке?[53]

– Найду.

– Тогда сегодня в одиннадцать вечера.

Йейтс произнес дружелюбно:

– Вы не думаете, что мы привлекаем внимание тем, что не смотрим на конную гвардию?

Ответа не последовало. Он обернулся. Там не было никого, если не считать нескольких тысяч туристов, глазеющих на смену караула. Жаль. У нее приятный голос, и если бы она оказалась не прочь… Нет, это значило бы искушать судьбу.

Ага. Разбирательство – СУД, – от которого никому не уйти. СУДЬБА.

Он вписал слово в кроссворд, сунул газету под мышку и пошел прочь. Когда он сходил с тротуара на Бердкейдж-уок, затянутый в кожу курьер на мотоцикле пронесся мимо него почти вплотную. Добрый старый Лондон, подумал Йейтс, глядя, как мотоциклист, не включив поворотник, сворачивает налево. Опасное место.

Йейтс зашагал к Вестминстеру, просчитывая, как убить женщину.

Четыре мотоцикла стояли у тротуара набережной, рядом с красным металлом Хангерфордского моста. Мотоциклисты, все в черной коже, курили и болтали, прислонившись к опоре. Бездомный подошел стрельнуть сигаретку и, получив ее, ушел обратно под мост, в свое жилище из картонной коробки.

Мотоциклисты проводили его взглядами, мгновение помолчали и снова заговорили про тачки и баб, не делая особого различия между теми и другими.

– …телка из Манчестера, и говорит, «отпадная косуха»…

– …четырехлитровые «Бентли», их чего, продают только богатым молодым придуркам из Сити?

– …залетела, говорит она, а я говорю, опять, что ли?..

Это были курьеры между вызовами – в высоких ботинках, в черных кожаных штанах и куртках с кучей заклепок. У одного на собачке молнии болтался маленький гаечный ключ в стиле «Безумного Макса», но лишь в качестве шутки. Они были на работе, а в шикарной фирме не обрадуются полному металлистскому прикиду.

У всех четверых были радиотелефоны на боку и прицепленные к плечу микрофоны, чтобы принимать звонки во время поездки. Все четверо были молоды (самому старшему исполнилось двадцать восемь), обветрены и щурились, подражая фотографиям гонщиков. Двое – типичные блондинистые британцы, один смуглый, с цыганскими кудрями, и один рыжий, со шрамами на скулах.

У всех четверых были мощные японские байки с большими багажными корзинами, шлемами на заднем сиденье и потрепанным атласом лондонских улиц где-нибудь под рукой.

У рыжего курьера запищал телефон. Он нажал кнопку на микрофоне.

– Черри, ага.

Голос в телефоне назвал адрес.

– Ага, принято. – Курьер двинулся к мотоциклу. – До скорого.

– До скорого, – сказал один, остальные помахали.

Черри поехал в Ист-энд и остановился у низкого серого здания с зарешеченными окнами. Перед зданием стоял красный «Ягуар», хороший, XKE, а на другой стороне улицы – черный «Роллс-Ройс». Черри послал «Ягуару» воздушный поцелуй и вошел в здание. Вышел он через минуту с большим конвертом, бросил его в багажную корзину и стартанул. Обычная работа.

Через два квартала он свернул в проулок, достал конверт и открыл. Внутри была фотография, бумажка с адресом, несколько дополнительных указаний и пять тысяч фунтов наличными. Черри убрал деньги во внутренний карман куртки, нашел в атласе адрес, минуты две смотрел на него, затем туго свернул обе бумажки и затолкал в и без того переполненную урну.

Адрес был в другом проулке, довольно чистеньком, неподалеку от места, куда Черри только что заезжал. Он прошел мимо маленькой стальной двери, прислонился к сырой каменной стене, расстегнул молнию на кармане куртки, сунул туда руку в перчатке и, сжав деревянную рукоятку, стал ждать. Долго тут торчать нехорошо.

Долго торчать не пришлось. Вышел человек в пальто «Барберри» с кашемировым воротником, высокий, но сутулый, с редкими седыми волосами. Он нагнулся запереть дверь. Черри подошел сзади.

– От Коди и ребят, – сказал он, как было написано в бумажке.

Объект на миг застыл, что и требовалось. Черри вогнал шило для колки льда ему в шею, и объект рухнул, дергаясь, как обезглавленная курица.

Одновременно с глухим ударом тела об асфальт раздался другой удар, металлический. Черри глянул вниз. Рядом с рукой объекта лежал выпавший пистолет. А вот это совсем не клево, подумал Черри.

Он, не трогая, оглядел пистолет. «Браунинг». Хорошая штука. Но у Черри была парочка своих.

Он оставил пистолет лежать, вернулся по проулку к мотоциклу и через секунду затерялся в потоке легковушек и грузовиков, неотличимый от десятков других курьеров.

Было без двадцати одиннадцать. Лишь несколько машин проехало по Саутуаркскому мосту, пока Йейтс шел по нему пешком, неся в папке для рисунков плату КОН-СВЕТ. Он шагал беспечной походкой, мысли неслись стремительно. Весь план Йейтс продумал до мелочей.

На нем был дешевый виниловый дождевик, купленный сегодня днем в «Марксе и Спенсере». Карманы плаща оттягивали металлические предметы, купленные в совершенно других местах. В правом кармане лежал дешевый итальянский стилет. Когда женщина попросит отдать ей папку, стилет будет у Йейтса в руке. Он большим пальцем нажмет кнопку пружинного механизма (Йейтс час тренировался перед зеркалом) и полоснет ее по протянутой руке. Рана будет пустяковая, но кровь наверняка брызнет, и женщина растеряется. Тогда он стальным хлыстом из левого кармана раскроит ей череп и вторым ударом стилета довершит дело. Труп прятать незачем: Саутуарк – район нехороший, это все знают, да и место, которое Йейтс сходил посмотреть днем, вовсе не людное. Он бы и сам его выбрал.

Место располагалось далеко от станций метро, и Йейтс не собирался ловить такси по соседству с трупом. Однако недостаток можно обратить в преимущество. До станции Ватерлоо через Бэнксайд быстрым ходом сорок минут. Он пройдет это расстояние (избавившись по пути от забрызганного кровью дождевика) и доедет на последнем поезде