— Хорошо, поедем в клинику. Я хочу, чтобы перед моим отъездом у тебя все наладилось, и я не переживал вдали от тебя, — сдается мой муж, понимает, что сейчас меня лучше успокоить этим узи, чем я буду себя накручивать и придумывать страшилки после того, как прочту все в интернете о гестозе.

— Я буду послушной пациенткой, но сейчас хочу убедиться в том, что с ребенком все хорошо. Поехали, — жажда поскорее увидеть кроху толкается меня на суетливые движения. Никита не противится, он помогает мне одеться. Спускаемся вниз на первый этаж, выходим из консультации. Сидя в машине, пока она прогревается, я звоню в первую клинику, что находится неподалеку. К моей радости, запись на узи свободна, и меня могут принять в ближайший час.

* * *

— Вы уже знаете, кого ждете? — приятный на внешность мужчина внимательно смотрит на серый экран, водя датчиком по животу.

— Нет. Все время прячется.

— Да, я вижу, что ребенок очень активный, крутится во все стороны. Почему не могут определить пол, потому что парень у нас очень гибкий.

— Парень? — ошеломленно переспрашиваю у врача, поворачивая голову к экрану. Мысленно я настроилась на девочку, поэтому мальчик вызывает у меня некоторую растерянность. Ищу глазами Никиту, он прислушивается к словам доктора, усмехается на мой взгляд.

— Ждали девочку? — улыбается доктор, бросая на меня насмешливый взгляд, — Обычно тут устраивают скандал, если не мальчик, а вы вот ждали девочку. Наверное, сын уже есть.

— С ребенком все хорошо? — голос Никиты звучит немного сипло и нервно. Ему точно все равно какого пола ребенок, его беспокойство как бальзам на душу. Во мне еще царапают его слова о том, что он скучает по Марине. Благо к ребенку сейчас уже относится без напряжения и сам инициативно кладет перед сном руку на мой живот. Где-то в глубине души я надеюсь, что он сможет проникнуться к малышу чувствами. Не хочется мне видеть его вежливое равнодушие.

— Небольшое обвитие пуповиной, до родов время есть, еще выпутается, — возникает какая-та предгрозовая пауза. Каким-то шестым чувством чувствую тревогу, сердце болезненно сжимается. Почему доктор так внимательно смотрит на экран? Что там такое?

— Вам что-то говорили по поводу сердца ребенка?

— А что с сердцем? Мне ничего не говорили. Я делала узи только по направлению от гинеколога. Сегодня решилась внепланово, беспокойно мне как-то. Так, что там с сердцем? — приподнимаюсь на локтях, всматриваюсь в экран, словно сама смогу все понять, о чем умалчивает врач.

Не день, а какой-то кошмарный сон. Ну нельзя же так все залпом на меня вываливать, оглушать подозрениями на какие-то болезни. Ищу поддержку у Никиты, он протягивает руку, сжимает мою ладонь. Сам бледный, но ободряюще мне улыбается. Если бы его не было рядом, я, наверное, сошла с ума. Так с ним мне немного спокойнее, немного увереннее и не так страшно.

— Я, конечно, до конца не уверен, но советую вам все же сходить на узи в кардоцентр. У меня есть знакомый, он как раз по таким вопросам.

— Каким вопросам? Вы можете нормально все объяснить? — Никита явно нервничает, лицо ожесточается. Я с силой стискиваю его руку.

— Я подозреваю, что у ребенка порок сердца.

Никита

Кручу в руке зажженную сигарету, смотрю перед собой. События последнего месяца заставят меня не только закурить, но и запить, Благо здравого смысла хватает сдержаться, но бывают моменты, как сейчас, когда хочется тишины, сигарету и стопку водки.

— Отвисни, Никит, возможно все не так серьезно, как ты думаешь. — Ванька откусывает малосольный огурец и медленно его жует. Стряхиваю пепел в пепельницу. Сашка помалкивает, тоже жует, переводит встревоженный взгляд с меня на Ваньку и обратно. Друзья интуитивно почуяли, что мне нужна перезагрузка, поэтому накануне Нового года поставили жен перед фактом: мы идем в баню на весь вечер. Благо у Сашки действительно есть дубовая баня. Сейчас наши жены и дети проводят время друг с другом в доме, мы тут на «посиделках» с выпивкой, сигаретами и баней.

— Не могу. Этот кошмар вокруг меня не дает нормально жить, работать, думать. Фролыч сказал, что больше не позволит мне переносить спонтанным образом командировки. Не знаю, как сказать Ане, что январь она будет без меня.

— Зато ты с ней в трудное для нее время рядом. Женщины это ценят.

— Думаешь ценит? — горько усмехаюсь. — Мне кажется она ничего вокруг себя не замечает, только и бегает каждый день по врачам, а ночью плачет. Я не знаю, чем ей помочь, кроме того, что уже сделал. Чувствую себя беспомощным, — во рту образовывается горький привкус поражения. Если после того шокирующего узи у меня был запал доказать Ане, что это врачебная ошибка, то после пятого узи в кардиоцентре, где на 70 % подтвердили диагноз, у меня не осталось аргументов для светлого будущего.

— К нам после январских праздников должен приехать врач из Германии. Кардиохирург, правда, для взрослых, — вскидываю на друга с надеждой глаза. — Я ничего не обещаю, Ник, но поговорю с главным.

— Но вдруг наши врачи ошиблись и пацан вполне здоровый, — тушу сигарету, ставлю локти на стол. — Вот ты, как врач, что можешь сказать?

— Я не кардиолог.

— Ты врач, у тебя есть общее представление об этой фигне.

— Исходя из того, что мне сказал Сергей, главное успешно провести операцию и провести качественную реабилитацию, а что дальше, все зависит от здоровья малыша. Тебе остается только проявить терпения и понимания, Ник.

— Но он же будет нормальным ребенком?

— А если ненормальный, что ты сделаешь? — от вопроса я вздрагиваю, Ваня хмурится. — Ник, правда, что ты сделаешь? Выставишь Аню за порог с ребенком? Откажешься помогать, поддерживать? Будешь подонком?

— Нет.

— Тогда не накручивай себе нервы и плыви по течению, Ане нужно крепкое плечо. Я понимаю, тебе сложно, на тебя за короткий промежуток времени свались столько всего, что не каждый выдержит, но другого выхода нет.

— Я не понимаю, что будет дальше.

— Все будет хорошо. У моей свекрови домик на море, будете туда ездить, — Сашка ободряюще улыбается. — Ник, мы рядом, поможем, чем сможем. Анютка хорошая девочка.

— Знаю, — глухо произношу, беру рюмку, смотрю на нее, потом залпом выпиваю содержимое. Задерживаю дыхание. — Просто не понимаю за что ей такие испытания. Ей всего двадцать лет. Ладно, ее бросил какой-то идиот, земля круглая, ему еще вернется такое отношение, но вот болезнь не родившегося ребенка — это занавес. Она же потом никогда не отважится рожать второго.

— Не переживай, Ник, родит тебе Анька еще сына или дочку, только подожди, — Ванька ухмыляется.

Заводит разговор уже на другую тему, я стараюсь активно участвовать в беседе, но мыслями все еще в проблеме. Аня молчит и плачет. Ничего мне сама не рассказывает, приходится клещами вытаскивать из нее информацию. Моей маме мы ничего не сказали. Знают мои друзья только потому что я к Ване обратился за советом по врачам в области кардиологии. Сашка автоматически все узнал. Мне постоянно приходится домысливать короткие фразы врача и своей жены. Вчера залез в ноутбук, которым мы пользуемся вдвоем, увидев историю поисков, у меня волосы на голове зашевелились от ужаса.