Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Яльмар сбросил плащ и кинулся на помощь грузчику – спасать опасно зависшую над краем пирса бочку, и на время оставил Жугу и Золтана наедине друг с другом.
– Гертруда хочет плыть с тобой.
– Что? – травник вскинулся. – Зачем?
– Понятия не имею, – Хагг пожал плечами. – Но согласись, вам нужен кто-то знающий, а я не могу.
– Но Яльмар никогда не согласится! – запротестовал Жуга. – Женщина на корабле… – он осёкся и потряс головой. – Ох, чёрт… Всё время забываю.
– Вот именно. Гертруда – странное создание, но её помощь может пригодиться. Впрочем, не поручусь, что она поплывёт только ради вас.
Жуга не ответил. Облокотился о борт корабля. Было холодно, зыбь колыхала льдинки. Над городскими крышами вились дымки. За ночь снег усыпал берега, но к полудню снова потеплело. Проглядывало солнышко. Жуга вспотел в плаще и вязаной фуфайке, которую ему дал Яльмар. Экипирован для похода травник был из рук вон плохо, викинг покопался в своих запасах, подобрал для травника штаны и сапоги, а свитер снял со своего плеча. «Держи, – сказал он, – у меня ещё есть». Свитер был огромен и висел на Жуге, как на вешалке; на груди его был вывязан узор норвежских рыбаков. «Это рисунок моего рода, – заметив его взгляд, кивнул варяг. – Когда утонешь, люди сразу опознают, кто такой, откуда плыл и скажут, кому надо». От неожиданности травник не придумал, что на это ответить, и лишь мрачно поблагодарил его за заботу.
– Попутчика себе найдёшь… – пробормотал он. Отбросил волосы со лба и полуобернулся к Золтану: – Гертруда ведь была тогда с тобой на сыроварне?
– Была. А при чём тут… А ты думаешь, Олле говорил про неё?
Жуга кивнул и нахмурился. Воспоминания о сыроварне невольно повлекли за собой мысли о Линоре. Золтан, похоже, заметил это, поколебался и положил здоровую руку ему на плечо.
– Всё ещё думаешь о них?
Воспоминания накатывали, словно волны на опустевший берег. Жуга молчал.
Наутро после ночи, когда Линора и Арнольд зашли попрощаться, травник направился на сыроварню, и теперь перед глазами у него ещё стояло видение разгромленного дома, испятнанные кровью пол и стены (кровь была даже на потолке), раскиданная поломанная мебель и висящая на одной петле дверь.
– До сих пор не пойму, как это могло произойти, – сказал он. – Почему ты не сказал мне?
Хагг пожал плечами:
– Кто мог знать? Я сам узнал об этом лишь под вечер.
– Там уцелел хоть кто-нибудь?
– Погиб только один, остальные шестеро живы. Думается мне, они напали на Арнольда первыми, вряд ли тот сам затеял драку. Он умер, а потом… Что мы знаем о голоде вампира? Впрочем, мне кажется, что они в ближайшее время не выйдут на охоту.
– Она всё время говорила про ихний сон, – нахмурился Жуга, – сказала, будто у неё опять всё начинается как в первый раз. Вспоминала какого-то Тобиаса… А я всё не мог понять, зачем она всё это говорит.
– Она уходит. В прошлое. Ей легче без тебя.
– Мне жаль её.
– Мне тоже. Хотя, сказать по-честному, Арнольду не повезло больше – жил себе, ездил из города в город, а тут эта чёртова игра. Его ведь никто не спрашивал, он сам, наверное, не понимал, что с ним творится. И то сказать, зачем ему был нужен Телли и дракон?
– Золтан, – Жуга вдруг обернулся. – Ты умеешь играть в эти ваши… – он прищёлкнул пальцами, – как их…
– В шахматы? Умею. Только выигрывать не очень получается. А что?
– Это всегда так нужно, чтобы был размен? Нельзя иначе?
Золтан помолчал.
– Не знаю, – сказал он наконец. – Знаешь… не надо их сравнивать с АэнАрдой. В шахматах есть королева или ферзь, это самая сильная фигура. Если его потерял, считай, игра проиграна. Поэтому обычно игроки разменивают их, когда проходит середина игры.
– Середина игры… – задумчиво повторил Жуга. – А кто затевает размен?
Хагг посмотрел на травника так, словно и ему эта мысль пришла в голову только теперь.
– Тот, кому это выгодно… – он будто спохватился и заговорил быстрей: – Только не думай, что вы проигрываете – размен ещё ничего не значит, это просто способ удержать равновесие. Ты убрал с доски Линору, а потом… потом срубили белого воина. Должно быть, пешка – кто-то с сыроварни или кто-нибудь ещё. Не знаю. Я не знаю.
Травник угрюмо кивнул. Взъерошил волосы рукой.
– Как сложно… яд и пламя, до чего ж сложно… И ничего нельзя вернуть?
– Таков закон игры, – напомнил Золтан. – Тронул – ходи. Ты не должен расслабляться, пусть даже тебе достался лис. Воин действует как основная сила, ладья работает на оборону, а лис всегда там, где скоро станет жарко. Орге прав: это ужасно хитрая фигура. В два-три хода он способен полностью изменить ситуацию на доске. Его почти невозможно поймать, он не выходит на прямой удар, он скачет, бьёт из-за угла и через голову… Но чуть ли не каждый третий ход оборачивается «вилкой» – тебе всегда придётся выбирать. Помни об этом, и вы победите.
– Но как выбирать из двух зол?
Ответ был короток:
– Не знаю.
* * *
Калитка скрипнула, закрылась за спиной. Жуга остановился, бросил взгляд окрест, но никого не обнаружил: сад был холоден и пуст. Кусты жасмина и шиповника росли плотно, но укрытием служить не могли – сквозь тонкое сплетение нагих ветвей просвечивал кирпич стены. В беседке, заметённой снегом, тоже негде было спрятаться. На глаза попалась тумба солнечных часов, Жуга помедлил и отвёл взгляд. По протоптанной в снегу дорожке двинулся к дому гадалки. Прихваченный морозцем снег громко скрипел под ногами. На стук не открыли. Жуга нетерпеливо постучался снова, забарабанил кулаком, затем толкнул дверную ручку. Дверь скрипнула и отворилась.
– Герта! – позвал он.
Ответа не последовало.
Жуга не знал, как часто Герта оставляет дверь открытой. Причин для тревоги не было. И всё же он шагнул назад и привычно поискал оружие. Напоминанье Золтана осталось в силе – он никогда не приходил сюда с мечом. Однако в доме было тихо, и травник рискнул переступить порог, резонно рассудив, что ждать в тепле приятней, чем на холоде. Дождаться же Гертруду он решил во что бы то ни стало.
Досадливо смахнув с лица прилипшую на входе паутину, Жуга поднялся по лестнице и заглянул в щель между занавесками. Из комнаты тянуло теплом. По-видимому, Герта вышла ненадолго – в камине тлели угольки, на столе в беспорядке лежали книги и бумаги. Взгляд травника вернулся в коридор, скользнул по гравированным тарелкам