— Я слыхивал разное там и сям. Но ходит слух, что у тебя есть небольшой запас драгоценных камней, — по крайней мере, я это слышал от одного торговца в Эдентоне, чей банк имел дело с одним таким камнем.

Мы с Джейми переглянулись.

— Бобби, — сказала я, и он обреченно кивнул.

— Ну, что до меня, то я — могила, — сказал Макдональд, наблюдая за нами. — Вы можете положиться на мое молчание. Да и вряд ли это дело широко известно. С другой стороны, нищий не скупает мушкеты дюжинами по всей округе, так ведь?

— О, он очень даже может, — сказал Джейми тоскливо. — Вы бы удивились, Дональд… Как бы там ни было… Полагаю, что сделка может состояться. Какую цену называют друзья издателя? И предлагают ли они страховку на случай пожара?

Макдональд был уполномочен вести переговоры от лица друзей издателя — они хотели покончить с продажей прежде, чем явятся очередные пламенные патриоты и спалят все дотла. Сделка с Джейми была без промедления скреплена рукопожатием, и Макдональд был тут же отправлен обратно в долину, чтобы обменять изумруд на деньги и совершить покупку типографии, сохранив оставшуюся сумму для Фергуса на текущие расходы. Он также должен был распространить среди жителей Нью-Берна новость о том, что у типографии появился новый владелец.

— А если кто спросит о политических пристрастиях нового владельца… — начал Джейми. На это Макдональд только мудро кивнул и снова раз приложил свой палец к носу, испещренному красноватыми прожилками.

Я была уверена, что у Фергуса не было никаких личных политических пристрастий, которые стоили бы упоминания, — не считая преданности собственной семье, он был верен только Джейми. Однако, как только сделка была скреплена и начались лихорадочные сборы — Марсали и Фергус должны были сразу тронуться в путь, прежде чем всерьез начнется зима, — Джейми вызвал Фергуса для серьезного разговора.

— Имей в виду, это будет не так, как в Эдинбурге. В городе всего только один печатник, кроме тебя. Со слов Макдональда, это пожилой мужчина, который так боится и комитета, и губернатора, что не печатает ничего, кроме молитвенников и рекламных листовок о скачках.

— Très bon[147], — ответил Фергус еще довольнее, если это было в принципе возможно. С тех пор как он услышал новости, он разгуливал по Риджу, светясь от радости, будто китайский фонарик. — Мы займемся газетами и листовками, не говоря уж о публикации памфлетов и скандальных пьес, — ничто не может быть благотворнее для печатного дела, чем волнения и мятежные настроения. Вы и сами это знаете, милорд.

— Я это знаю, — отозвался Джейми сухо, — именно поэтому я должен вдолбить в твою толстую черепушку мысль о том, как важно быть осмотрительным. Я не хочу услышать в один прекрасный день, что тебя повесили за измену или искупали в дегте за то, что ты не вполне изменник.

— О, ла! — Фергус игриво махнул крюком. — Я хорошо знаю правила игры, милорд.

Джейми кивнул, но убежденным не выглядел.

— Ай, знаешь. Но прошло время, у тебя давно не было практики. И ты не будешь знать, кто есть кто в Нью-Берне; ты же не хочешь по ошибке покупать мясо у человека, которого ты высмеял в утренней газете, ай?

— Я об этом позабочусь, па. — Марсали сидела у огня, кормя Анри-Кристиана и внимательно прислушиваясь. Она выглядела еще счастливее Фергуса, на которого смотрела с восхищением. Она перевела такой же восхищенный взгляд на Джейми и улыбнулась. — Мы будем осторожны, я обещаю.

При взгляде на нее лицо Джейми разгладилось.

— Я буду по тебе скучать, девчушка, — сказал он мягко. Ее радостный взор затуманился, но не стал грустным.

— Я тоже буду скучать, па. Мы все будем. И Герман, конечно, не хочет уезжать от Джема. Но… — Она снова посмотрела на Фергуса, который составлял список необходимых вещей, напевая себе под нос «Жаворонка» на французском, и крепче прижала к себе сына, заставив его возмущенно задрыгать ногами.

— Ай, я знаю. — Джейми кашлянул, чтобы скрыть эмоции, и потер пальцем под носом. — Значит, так, Фергус. У тебя будет немного денег; не забудь подкупить констебля и стражу. Макдональд передал мне имена людей из Королевского Совета и главы Законодательного Собрания — он сможет помочь с Советом, потому что он человек губернатора. Будь деликатен, ай? Но приглядывай за ним, он нам очень помог в этом деле.

Фергус кивнул, не отрываясь от бумаги.

— Бумага, чернила, свинец, взятки, замша, кисти, — перечислил он, продолжая писать, и снова начал петь: — Alouette, gentil alouette…

* * *

Было совершенно невозможно пригнать повозку на Ридж. Единственной дорогой была узкая тропа, которая вилась вверх по склону от Куперсвиля, — это стало одной из причин, по которой этот незначительный перекресток превратился в небольшой поселок — здесь, как правило, останавливались бродячие торговцы и другие путешественники, чтобы отсюда совершать пешие вылазки в горы.

— Это отличная превентивная мера от вражеского захвата Риджа, — сказала я Бри, тяжело дыша, и опустила на тропу большой холщовый узел с подсвечниками, ночными горшками и другой мелкой домашней утварью. — Но, к сожалению, это выгодное положение серьезно усложняет задачу выбраться с чертова Риджа.

— Думаю, па никогда не приходило в голову, что кто-то захочет уехать, — сказала Бри, кряхтя, чтобы опустить собственный груз — котел Марсали, наполненный сыром, мешками муки, бобами и рисом, на самом верху стоял деревянный ящик с сушеной рыбой и сеткой яблок. — Эта штука весит целую тонну.

Она повернулась и закричала в ту сторону, откуда мы пришли:

— ГЕРМАААН!

Ответом нам была мертвая тишина. Герман и Джемми должны были отконвоировать к повозке козу Мирабель. Они покинули хижину вместе с нами, но по пути упорно отставали. Ни детского голоса, ни блеяния не раздавалось с той стороны, но скоро нам на глаза показалась миссис Баг, с трудом бредущая по тропе под весом прялки Марсали, которую она несла на спине, в другой руке она держала поводок Мирабель. Мирабель, маленькая и изящная белая козочка с серыми пятнами, радостно заблеяла, заметив нас.

— Я нашла эту бедную девчушку привязанной к кусту, — сказала миссис Баг, со вздохом опуская прялку и вытирая лицо передником. — Мальчишек и след простыл, мелкие чертенята.

Брианна издала низкий рычащий звук, который не сулил ничего хорошего ни для Джемми, ни для Германа, если они ей попадутся. Но прежде чем она зашагала вверх по склону, вниз спустились Роджер и Йен, несущие две половины ткацкого станка Марсали, по случаю разобранного на кучу тяжелых деревянных брусьев. Увидев на тропе пробку, они остановились и со вздохом