я вспомнила об одном обстоятельстве, а тогда оно меня ничуть не удивило: цветы в букете, который я забрала, чтобы, как обычно, положить под подушку, завяли; но, несмотря на это, ночь подарила мне видение, окончательно помутившее мой разум.

Едва мои отяжелевшие от усталости веки сомкнулись, как я увидела высокого человека, который восседал на чем-то вроде трона. На голове его была огромная чалма белого муслина, одна его рука покоилась на большой стопке книг, а другая — на груде окровавленных сабель. Рядом стоял привязанный к колышку мул.

Со всех сторон к трону стекались люди в разнообразных одеждах, они падали на колени перед старцем в чалме и били ему поклоны.

Каждому из них старик давал по книге и сабле, а потом со свирепым выражением лица отсылал прочь. Он взмахивал рукой так, будто приказывал им рубить и крушить. Хотя вся сцена была окутана туманом, я разглядела на книжных обложках надпись: «Коран».

Вдруг на востоке возникло яркое свечение. Оно исходило от чего-то лучезарного, и чуть погодя я узнала духа, который уже являлся мне во сне.

Завидев его, человек на троне как будто растерялся и резко вскочил. Чалма скатилась на пол, и открылась голова — голая, точно коленка.

Лысый поспешно отвязал мула, забрался на него, но впопыхах сел задом наперед. Пятками он заколотил по тощим бокам мула и едва тронулся, как черный раб кинулся старику наперерез и плюнул прямо в лицо. Раздался хохот, со всех сторон послышались насмешки и брань: этот жуткий гогот разбудил меня, и еще какое-то время я продолжала слышать его уже наяву.

Как ни поразила меня вся эта картина, я почти сразу снова задремала, но теперь меня баюкали сладкие видения. Я очень хорошо запомнила одно из них: мой сказочный возлюбленный преподнес мне букет, чей смысл бесконечно ласкал мою душу, потом он сел в своего рода триумфальную колесницу, поднялся в воздух и исчез, но не бесследно. Утром я не нашла под подушкой свой вчерашний букет. На его месте лежали приснившиеся мне цветы.

Дорогие царевичи, нам предстоят дела весьма серьезные, и потому я не стану тратить время на подробные рассказы о хитростях моего соблазнителя. С бесконечной ловкостью он делал всё, чтобы сбить меня с пути, смутить мои сердце и разум, а затем, дождавшись подходящего случая, подчинить меня своей власти и завладеть моими свободой, телом и душой. Такой случаи не замедлил представиться.

Я была единственным ребенком, и отец, стремясь найти мне мужа, способного править Египтом, остановил свой выбор на одном из моих двоюродных братьев, человеке зрелом и завоевавшем уважение народа мужеством, предприимчивостью и добродетелью. Поженив нас, отец рассчитывал полностью переложить на его плечи заботы о государстве.

Я не испытывала к своему степенному брату никаких чувств, кроме глубокого почтения, да и внешность его, несмотря на благородство и достоинство, не привлекала меня. Впрочем, в том состоянии, в которое погрузили меня мои ночные видения, я не отдала бы руку даже самому прекрасному на свете мужчине.

Услышав, что вопрос о моем замужестве решен, я залилась слезами и бросилась на грудь своей воспитательницы.

Персиянка мгновенно утешила меня.

«Никто не может распоряжаться тобой, как обыкновенной женщиной. К тебе, моя царевна, благоволят духи, тебя защитит сам Баал. Я постараюсь узнать, кто тот небесный поклонник, чье сердце ты сумела покорить. Я проникну в его замыслы, и, может быть, выяснится, что тебя ждет нечто большее, чем корона Египта. Мы вместе составим букет и возложим к ногам Баала. Потом я спрячу твои цветы к себе под подушку и привлеку в мои сны твоего возлюбленного. Кто знает, вдруг мне удастся выведать у него то, что чистота намерений и нежные чувства не позволяют ему открыть тебе самой».

Я попалась и в эту западню. На следующий день моя рабыня спозаранку явилась ко мне, делая вид, что не в силах сдержать свою радость и довольство. Она села у изголовья моей постели.

«Слушай! Слушай, что я скажу! — воскликнула персиянка. — На всем белом свете нет такой счастливой, могущественной и великой женщины, как ты! Да, я знаю, сколь ты прекрасна, одарена, умна и чиста, но я и подумать не могла, что тобой увлечется столь совершенное создание. Кто бы мог поверить, моя дорогая ученица, что великий Мограбин, единственный сын небесной Яндар, внучки Кокопелисоба, повелителя всех джиннов земли, проникнется к тебе такой страстной и неодолимой любовью! Когда ты своими цветами и курениями пыталась привлечь к себе небесного духа, Мограбин, чье могущество не знает себе равных ни на небе, ни на земле, вымолил у Баала дозволение показаться тебе в сновидении. Он сгорал от любви к тебе уже давно, когда ты еще понятия не имела о его существовании, и если ты согласна принадлежать ему, он станет твоим… Ваша свадьба уже готовится, она состоится у алтаря в храме Баала. Согласно обычаям, сопровождать тебя к великому жрецу должны две царевны, твои тетушки, и две девицы, еще не познавшие уз брака. Ты должна быть в венке, я сама сплету его для тебя. Тот, кто станет твоим мужем, прибудет во главе процессии из самой блестящей придворной молодежи. Жених подойдет к тебе и протянет цветочную гирлянду. Ты примешь ее, а взамен отдашь свой венок. Гирлянда — знак того, что Мограбин соединяется с тобою неразрывно, а твой венок — это обещание принадлежать ему навеки. Сам Баал скрепит ваш союз. Вы исчезнете из виду, а потом я присоединюсь к вам в чудесном дворце, где тебя ждут счастье и наслаждения».

Изо дня в день персиянка окружала меня своими чарами. Маленькие чудеса, которые мы вместе с ней творили, стали для меня обычным делом, и потому мое похищение меня ничуть не удивляло, и я не сомневалась в успехе того, кто хотел взять меня в жены. Пока готовилась моя пышная и торжественная свадьба, я со своей стороны тоже занималась мелкими приготовлениями и с большой охотой помогла сплести тот роковой венок, что отдал меня в безраздельную власть моему похитителю.

И вот настала минута, когда я вышла к алтарю Баала, чтобы принести клятву верности. Мограбин возник передо мною, как по волшебству, мы обменялись цветами, и гирлянда, которую он передал мне, унесла меня ввысь, подняв, словно ветер сухую траву.

Я оказалась в колеснице, блиставшей золотом, рубинами и лазурью. Мой похититель, сияя, точно утренняя звезда, сидел рядом со мною. Шестеркой словно объятых пламенем лошадей управляла моя персиянка, которая силой колдовства обрела