джинна, но он казался столь недалеким, что я поручала ему только сбор цветов.

«Попрошу его, — подумала я, — вызволить меня отсюда, и только. Для джинна это несложно, он мне не откажет, потому что всегда выглядел добрым и даже услужливым».

Придя к такому решению, я выбрала самое уединенное место, какое смогла найти, и, прежде чем взять в руки палочку, громким голосом произнесла:

«Если есть вокруг меня глаза и уши, пусть они знают, что „Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк Его“».

Со всех сторон послышался глухой шум и стоны. Я поняла, что заклинание мое в самом деле помогает и я могу надеяться на успех.

С помощью палочки я начертила большой круг, а по краю его — слова, которые только что произнесла. Потом я встала на середину, обвела свои стопы еще одной линией и трижды позвала Катхети, покрутив палочку, которой он подчинялся. Однако джинн не появился, и от нетерпения я топнула ногой.

Я еще и еще раз повторила свое приказание. Наконец, разгневавшись, я закляла непослушный дух именем Мухаммада.

Над моей головой возникло облако, которое вдруг резко опустилось вниз и треснуло. Раздался гром, в большой круг, начерченный мною, упал сгусток пара, и из него вышел Катхети в своем обычном обличье, но с выпученными от страха глазами и торчащими дыбом волосами.

«Непокорный джинн, — сказала я ему, — почему ты был глух к моим призывам?»

«Госпожа, — отвечало дрожащее создание, — я явился сюда не по своей воле, меня принесла сила высшая. Как иначе я мог преодолеть преграды, что запрещают доступ в этот край всем, кроме тех, кто послушен воле твоего мужа? Я с великим трудом вырвался из плена, в котором многие годы держала меня мать Мограбина! Я вовсе не хотел попасть в рабство к этому чудовищу, ибо хуже и отвратительнее его нет ничего на свете! И именно в его руки попала ты, бедная, неосмотрительная царевна!»

Речь Катхети поразила меня, ведь я полагала, что он и двух слов связать не может.

«Почему, несчастный, — воскликнула я, — когда персидская рабыня учила меня составлять погубившие меня букеты, ты не предупредил о грозящей мне опасности?»

«Я боялся, она выдаст меня Мограбину. Неужели ты до сих пор не поняла, что персиянка — его раба? Она тоже дочь царя и царицы и уже давно стала жертвой тех же прихотей, что и ты. Мне пришлось изображать дурачка, чтобы она не обращала на меня внимания».

«Хорошо, раз ты не глуп, вытащи меня отсюда, и немедленно. Я хочу уйти тем же путем, каким ты пришел сюда».

«Слуги Мухаммада облекли меня в облако и бросили в этот круг. Моя природа позволяет мне уйти, но ни тебя, ни кого-либо еще я не смогу взять с собою, ведь я не в силах приподнять даже соломинку, принадлежащую Мограбину. Царевна, — добавил джинн, — мое рабство и мои услуги отныне не принесут тебе никакой пользы, чего не скажешь о советах, которые я могу тебе дать. Ведь я видел, как были заложены эти владения… Некогда я был рабом джиннии Яндар, матери Мограбина. Да, я не могу вызволить тебя, но могу подсказать, какие опасности тебе угрожают. Будь готова преодолеть их и наберись мужества, положись на Мухаммада, который, похоже, не оставил тебя так же, как и многих других… Верни мне свободу, обещаю воспользоваться ею для благих дел. Я устал, творя зло, бояться той кары, что ждет меня в будущем. У меня было достаточно времени в моем суровом заточении, чтобы обо всем подумать. В конце концов я вырвался из рук Яндар, но почти сразу же ты случайно заметила мой знак в книге заклинаний и подчинила себе… Несчастная, благородная царевна! Не зови меня больше Катхети, мое настоящее имя — Кардаш. Ударь меня по лбу волшебной палочкой, скажи: „Кардаш! Возвращаю тебе свободу и передаю в руки тех, кто принес тебя сюда“, — и, тогда, избавившись от всяческих опасений, я расскажу тебе всё, что захочешь».

Я уже возненавидела колдовство, ведь оно послужило моей погибели, и потому, не колеблясь, уступила просьбе джинна: я ударила его волшебной палочкой и произнесла слова, даровавшие ему свободу.

«Теперь, — продолжил Кардаш, — я постараюсь тебя отблагодарить. И прежде всего, царевна, скажу, что по воле случая ты, к счастью, вызвала меня в пятницу, в единственный день недели, когда чары Мограбина и его прислужников теряют силу, а по какой причине, никому не ведомо. Согласно своему обыкновению, он покинул эти владения, взломав гору силой колдовства, и сегодня вернуться сюда никак не сможет. Поэтому я успею рассказать тебе о нем, а у тебя будет время всё обдумать. И начну я с истории его рождения».

Рассказ о рождении Мограбина

Жил в африканском городе Харенае{357} один юноша — круглый сирота. Всё, что у него имелось, он заработал честным путем. Что до внешности, то он был красив необычайно, а главное, не столь чёрен, как прочие африканцы.

Он отличался нелюдимостью, любил читать, а к женщинам пока еще не проявлял никакого интереса. Больше всего ему нравилось работать в своем саду и в оливковой роще. Рядом с ними стоял его прелестный домик, и добраться туда от Хареная можно было за полдня.

Два раза в неделю Халь-иль-Мограбин{358}, прихватив с собой еды на весь день, садился утром на верблюда и выезжал за город ухаживать за своими посадками или собирать урожай. Когда полуденная жара одолевала его, он укрывался в беседке, увитой виноградом. Возле нее бил источник. Его чистая вода наполняла широкую и глубокую чашу.

Однажды, когда юноша отдыхал в тени беседки, ему приснилась поразительная женщина: такой дивной красоты он в жизни не видал. Восхитительное создание склонилось к нему и поцеловало, так взволновав все чувства и разум спящего, что, пожелав ответить на ласки красавицы, тот проснулся. Однако руки его обняли пустоту, он успел лишь заметить, как взлетел над полем и погас легкий огонек.

С того самого мгновенья Халь-иль-Мограбин влюбился, да так, что чудный образ завладел всеми его мыслями и чувствами.

— Где ты, божественное создание? — кричал он. — Нет, красавица, ты не обман зрения, ты протягивала ко мне руки, глаза твои светились любовью. Страсть погубит меня, если ты не соблаговолишь еще раз показаться!

Верблюд Халь-иль-Мограбина, как всегда, спокойно пасся неподалеку, а его хозяин не пил и не ел, а