Райден

Я взялся за овальную задвижку замка, чтобы запереть дверь, и увидел спешащую в лавку мадам Клатинду. Не мог не впустить заботливую старушку, тем более она принесла мне полную сумку вкусных угощений и графин вишневого пунша с корицей. Все это еще не остыло, так и манило меня приступить к ужину. Поблагодарив мадам Клатинду, я не пошел закрывать за ней дверь. Дорожил каждой секундой. Несмотря на включенное отопление от котельной, в лавке было прохладно, еда остывала очень быстро.

Сняв тяжелый шерстяной сюртук, жилет и брюки, я приступил к ужину Планировал часть котлет и пирожков оставить на завтра. Но сказались усталость, голод, вымотанные до крайности визитом полицейского нервы, а еще естественное желание немного расслабиться и согреться после рабочего дня. В результате я умял все, что принесла мадам Клатинда.

Объелся так, что после сытной трапезы не хотелось вылезать из нагретого кресла и двигаться в направлении холодной кровати, которая в неизменном гордом одиночестве ждала меня на цокольном этаже. От вишневого пунша я не ожидал какой-то невероятной, зашкаливающей крепости. Обманчиво легкий на вид напиток оказался подобен опытной куртизанке, притаившейся под личиной скромной библиотекарши в невзрачном сером платье.

Почувствовав легкое головокружение, я потер висок, и тут раздался звон музыки ветра. Часовые не подняли тревогу, и я подумал, что вернулась мадам Клатинда. Может, чего забыла из личных вещей.

Стыдно признаться, но я действительно чуть не обделался от страха, когда передо мной возникла грозная незнакомка, сверлящая меня чудовищно яростным взглядом. Казалось, от него у меня в голове вот-вот прожгутся две маленькие аккуратные дырочки, похожие на пулевые отверстия. Молодая женщина, одетая в жалкие обноски, но при этом держащаяся властно и гордо, как настоящая принцесса, если не сама королева, будто бы узнала меня.

В голове еще сильнее помутнело при виде ее разъяренно поджатых губ. Подумал, что, наверное, она прибыла из столичной агентурной службы по розыску опасных преступников, и кукольная лавка уже окружена целым взводом дюжих офицеров магического спецотряда. Бежать некуда. Мне долго удавалось скрываться, но в итоге меня нашли, выследили, и скоро поведут на казнь.

После вопроса странной посетительницы о том, кто я такой и почему сижу на этом самом месте, от сердца отлегло немного. Паническая атака разомкнула удушающие объятия. Заметив дочь незнакомки в торговом зале, я почти успокоился. Не агент специального назначения, а всего лишь очередная молодая вдова с ребенком. Но почему я не видел ее раньше? Откуда она взялась?

В Белиствиле настолько плохо никто не одевается. Здесь у самой захудалой бедноты есть знакомые на ткацкой фабрике, которые откуда тащат лучшие отрезки всякого там шелка и ситца. Такие, как у нее, шерстяные платья в крупную клетку столичные модницы носили лет пять назад и не дольше одного сезона. Про засиженное молью пальто с воротником из пришибленного мутона лучше вообще молчать. Как и про драную шапку, которую словно пытались между собой поделить бродячие псы.

Стоило страху отступить, как коварный вишневый пунш еще сильнее затуманил мне разум, пробуждая первобытные инстинкты. Вот каким, интересно, местом я думал, пытаясь флиртовать с далекой от здравомыслия особой, непонятно с чего вообще смотрящей на меня как на лютого врага. Приглядевшись к ней внимательнее, я убедился в том, что прежде мы не виделись. У меня отменная память на лица. Да и если бы вздорная женщина знала, кто я такой, она точно бы не стала мне задавать аналогичный вопрос.

Хуже всего, но это я осознал далеко не сразу, что, представляясь странной гостье, я назвал настоящую фамилию, а не ту, которая принадлежала покойному тезке. А теперь оставалось надеяться, что женщина ее пропустила мимо ушей, не запомнила. В тот момент от убойного пунша у меня все перепуталось в голове. Казалось, я все еще полноправный эрцгерцог, герой-любовник и наследник многомиллиардного состояния, способный при желании купить весь этот городишко с окружными землями, а вовсе не безродный хворый кукольник, которым должен был старательно притворяться.

Я наговорил полной чепухи, а потом дочь незнакомки вцепилась в коллекционную куклу. Та была выставлена на витрину лишь как пример моей работы, она не продавалась. Но стоило мне взять куклу из рук девочки и почувствовать энергию, которой пропиталась игрушка, как родовая магия в моей крови вытеснила злосчастный пунш.

Голова прояснилась. Я сразу понял: ребенок в смертельной опасности. Подумал, что глупая мамаша только и умеет нападать на незнакомцев. Лучше бы позаботилась о дочери, которую буквально пожирает слишком рано и с опасно резкой активностью пробудившаяся магическая сила. Еще день-два, и организм малышки не выдержит колоссальной нагрузки. Девочка выгорит изнутри. Этим все закончится.

Понимаю, я не должен был заряжать куклу на стабилизацию магических потоков, превращать ее в артефакт. Ни в коем случае нельзя было показывать подозрительной незнакомке хранимый в строжайшей тайне дар. Но каким бы я ни был эгоистом, все же понимал, что в беде оказался не взрослый человек, на которого можно наплевать и забыть о его существовании, а маленький ребенок, еще не способный самостоятельно позаботиться о себе.

Зачаровывая куклу, я, пожалуй, немного перестарался. Поскольку не в полной мере контролировал исход магической силы, случайно мог передать артефакту неизвестно какие еще свойства. В игрушку был встроен достаточно мощный накопительный кристалл, добытый через подпольных перекупщиков. Но изначально я планировал сделать всего лишь слабую безвредную привязку – не к самому себе, а к торговому залу кукольной лавки.

Нарядная кукла должна была понравиться герцогине Фларинелле и побудить ее сделать еще несколько заказов в моей мастерской. Опять же, теперь мне оставалось только надеяться, что проданная с огромной скидкой кукла не начнет вытворять какие-нибудь фокусы, несвойственные простой игрушке, и это не увидят взрослые.

После продажи куклы-артефакта мне наконец удалось добраться до кровати. Я залез под пуховое одеяло, приготовившись лежать не двигаясь и согревать теплом своего тела стылое пространство, холодящее кожу. Все же плохо быть одному. Тоскливо и до тяжелого ощущения в груди обидно.

Засыпая, подумал, что мог бы на полном серьезе приударить за очень даже привлекательной вдовушкой. Приятные черты лица, горделивая стать, изящная фигурка – этого всего было у нее не отнять. Переодеть ее в дорогой модный наряд и пригласить на светский раут – с виду