– Кто сказал вам эту страшилку? Кулькова или директриса?

– Сначала Кулькова. Потом помощница Илляшевской.

– Кто такая эта помощница?

– Зовут ее Люба. Фамилию не знаю. Молодая красивая блондинка. Как сплетничали, она любовница шефа.

– Шефа?

– Илляшевская и есть шеф.

Сидорин опять отметил что-то в книжечке, подумал, явно делая какие-то выводы для себя.

– Что же дальше?

– Я поняла, что попала в мышеловку. Меня использовали не только как музыканта, но и в качестве курьера.

– Наркокурьера, – зловещим тоном пояснил капитан. – Вам это не приходило в голову?

– Ужас… – Лицо Слепаковой еще больше помертвело, сделалось совершенно бескровным. – Я-то думала, там драгоценности какие-нибудь… бриллианты… И страшно боялась, как бы хулиганы или еще кто-то… В общем, как бы аккордеон не отняли…

– С вами в вагоне наверняка ехал неизвестный вам вооруженный охранник, – усмехнулся ее наивности Сидорин. – И наверняка не один.

Зинаида Гавриловна тяжело вздохнула, беспокойно задвигавшись под одеялом, будто ей стало неприятно и неудобно лежать.

– Зачем они использовали меня и мой инструмент? Не проще ли привезти что надо на машине? – недоуменно спросила она. – К чему эти дурацкие игры?

– Те, кто были заинтересованы в доставке товара на эту базу, предполагали… могли предполагать, что за ними следят: или наши правоохранительные службы, или догадливые бандиты. Автомобиль-то под любым предлогом всегда без проблем остановят и проверят. А кто заподозрит скромную пожилую женщину со стареньким аккордеоном? Но охрана вас, конечно, сопровождала. Как ваш муж узнал адрес «Лилии»?

– Он перерыл весь дом и нашел карточку. В ней были вписаны координаты и пропускной пароль. Он что-то подозревал… Его преследовала мысль о разоблачении преступников. Мне кажется, он догадался, что я нахожусь под прессингом… Но всё это уже мешалось в его голове с нездоровым психическим возбуждением. И вот он… – В эту минуту дверь палаты открылась, вошла юная худенькая медсестра, постукивая острыми каблучками.

– Уважаемый посетитель, предлагаю вам закончить разговор с больной, – сказала медсестра очень решительно. – Она еще в ослабленном состоянии. Такие длительные беседы ей противопоказаны. Уже поздно. Ни одного посетителя не осталось. Прошу вас покинуть палату.

– Мне нужно задать еще пару вопросов. Я из уголовного розыска.

– Не интересуюсь из какого вы розыска. Здесь лежат тяжелобольные. Их жизнь в опасности. Если вы сейчас же не покинете палату, я вызову весь присутствующий персонал, охрану и дежурного врача. А завтра будет отправлена жалоба вашему начальству. И если с больной что-нибудь случится, вам придется отвечать.

– Хорошо, хорошо. – Сидорин с досады заиграл желваками на скулах. – До свидания, Зинаида Гавриловна. Выздоравливайте поскорей. Надеюсь в ближайшие дни с вами увидеться.

– Спасибо, до свидания, – тихо ответила Зинаида Гавриловна и неожиданно поманила капитана. Он быстро наклонился, приблизив ухо к ее лицу. – Запомните. Я видела однажды рядом с салоном аргентинских танцев Хлупина и охранника Пигачёва… Запомните: Пигачёв. Они разговаривали. О чем, не знаю, но…

– Всё! – настойчиво вмешалась худенькая медсестра. – На сегодня всё. Гражданин, прошу вас на выход.

* * *

Лейтенант милиции Михайлова, одетая в коричневую дубленку с капюшоном и весьма элегантно выглядевшая, подошла к входу. Она несла за плечами новенький аккордеон в черном футляре. Между двух белых колонн сияла декоративной медью высокая дверь. Рядом, на стене, вывеска под непробиваемым стеклом: развевающийся плащ-пончо и указание стилизованным шрифтом «Салон аргентинских танцев». С двух сторон были экзотические фонари-завитки, орнамент и стекла, намекающе красноватые.

Энергично жестикулируя, подскочил из-за угла старый знакомый по егорьевскому музучилищу Валентин Белкин. В специальном кожаном мешочке он тащил свои ударные палочки, шуршащие метелочки, какие-то звонцы и колокольцы. Вся система барабанов, естественно, находилась в помещении салона. Валентин подцепил девушку под руку с нарочито ухарским видом. На ходу чмокнул в разгоряченную щечку.

– Салют, Тихоня, – смеясь, сказал парень, намекая на характер бывшей однокашницы и на значение ее имени: «Галина» – Тихая.

– Привет. Ну что, спросил про меня?

– Аккордеонистка нужна позарез. Наша Зина, наверно, не вернется. Жалко ее, что-то у нее стряслось. Хороший музыкант, хорошая тетка вообще… Ладно, идем к руководству.

– И втащил Галю в известный нам подъезд, украшенный по стенам смальтой и бронзовыми розетками – некий южноамериканский интерьер. Красавцу-охраннику с прилизанным пробором представил:

– Тихоня Галочка. Волоку к Ануш. Оставит – будет у нас вместо Зины. Кстати, что с ней?

– Понятия не имею, – ответил страж в опереточном мундире при аксельбанте. – Хелло, мисс. Очень рад вас приветствовать.

– Галя, это наш мужественный охранитель Жора Пигачёв, – с долей иронии знакомил Галю веселый Белкин. – А там – Рома Фантамас.

Толстяк в шикарной тройке с изумрудной бабочкой под тройным подбородком показал огромный кулак.

– Я те дам Фантамас, колотило, долбило. Синьорина, перед вами Роман Стеценко, чемпион района по штанге и японской борьбе «сумо».

– Я потрясена, – хрустальным голоском произнесла Галя Михайлова, застенчиво улыбаясь колоритным охранникам. – В гвардии… такие мужчины! Что же ждать от творческого состава?

– В творческом составе одни обшарпанные козлы. Музкари вообще дохляки. Белкин еще ничего, годится на побегушки, – заявил огромный страж, похожий на персонажа из надоевшей пивной телерекламы.

Когда Галя и Белкин скрылись в дирекции, брюнет в мундире усмехнулся с профессиональным апломбом:

– В принципе можно бы оприходовать.

– Личность – не особо. Ножки фэнтези и станок, кажется, тоже. Чур, я первый.

– Куда тебе, Ромей, не справишься. И этот колотило сказал: тихоня.

– В тихом омуте черти водятся, – припомнил толстяк в тройке и захохотал сырым басом.

Перед начальственным кабинетом сидели на стульях коллеги: гитарист и скрипач. Первый длинный, изможденный, с заведенными под лоб скучными глазами. Второй небольшой, бойкий, с рыжеватой курчавистой шевелюрой. Одеты скромно, оба лелеют на коленях свои инструменты в футлярах.

Указывая на Галю, Белкин сказал:

– К Ануш на пробу. Своя девка, вместе учились. Поддержите?

– Валяйте, – сказал уныло длинный и протянул Гале руку. – Кондрат Волоховский.

– Стасик Бриан, – рыжеватый кивнул ободряюще. – Желаю успеха. – И, придвинувшись, шепнул быстро и жарко: – Главное, шпарь, не останавливаясь. Если где-то заплетешь или собьешься – плевать. Она в тонкостях не сечёт. Но старуха опытная психологически. Так что гони уверенно хоть по кочкам. Алле! Ясно?