«Для начала хотя бы придумай, как выбраться из этой камеры», – сказал себе Михаил".

К счастью, о пластисимбиотах центурионы пока не имели понятия. Таким образом, у Брадо все-таки осталось кое-какое оружие. Теперь нужно лишь придумать, как его применить.

А чего думать-то? Все очень просто. Для того чтобы выбраться из камеры, он должен превратиться в того, кто может свободно из нее выйти. И не только из нее, но и из управления. Причем это должен быть не рядовой центурион, а кто-то рангом повыше. Кто-нибудь вроде главного центуриона.

Кстати, превратившись в него, можно без помех добраться до сейфа, в котором лежала всекредитная карточка. Этот сейф стоял в кабинете главного центуриона.

Михаил плюхнулся на нары и тяжело вздохнул.

Итак, объект намечен. Теперь осталось лишь придумать, как заманить его в камеру. Причем так, чтобы остаться с главным центурионом с глазу на глаз не менее чем на шесть-семь минут.

Сделать это трудно. Почти невозможно.

Сказать, что он желает сообщить главному центуриону что-то очень важное? Это не выход. Скорее всего его опять потащат к нему в кабинет. В самом деле, с каких это веников главный центурион отправится к нему в камеру? Проще приказать привести арестованного к себе. И разговаривать с ним он будет, надо думать, в присутствии конвойных.

Нет, этот вариант не годится. Надо придумать другой. Какой?

Окошечко на двери в его камеру распахнулось. В нем показалось лицо центуриона-надзирателя.

– Кстати, предупреждаю, – сказал он. – Если надумаешь стучать в дверь и вообще шуметь, будешь наказан. Обычное наказание состоит в том, что тебе в камеру наливают ведер десять воды. Потом дают кусок материи размером с носовой платок и заставляют им эту воду собирать. Как правило, к утру заключенный становится тихим как мышка и теряет всякое желание скандалить.

– Приму к сведению, – сказал Михаил.

Окошечко закрылось.

Михаил прислонился спиной к стене и закрыл глаза.

Итак, для того чтобы выбраться отсюда, ему сначала нужно выйти из камеры. Потом необходимо пересечь все здание и попасть в кабинет главного центуриона. После этого выйти из здания, причем сделать это так, чтобы никто не заподозрил неладное.

Единственной личиной, под которой это можно беспрепятственно проделать, был главный центурион. Ему-то никто никаких вопросов задавать не будет, даже если он вздумает прогуляться по потолку. Вот только как до него добраться?

Михаил усмехнулся.

Не проще ли сделать несколько по-другому. Есть очень старый метод. Если проблема не решается целиком, ее надо разбить на этапы.

Итак, этап первый: выйти из камеры.

Как это сделать? Заманить внутрь надсмотрщика и хорошенько дать ему по голове. Чего проще? Вот только как сделать так, чтобы он вошел в камеру?

Брадо открыл глаза и посмотрел на окошечко.

А что, если?..

Он встал и подошел к двери. Да уж, если стучать в нее кулаком, все пальцы отобьешь.

Повернувшись к двери спиной, Михаил заколотил в нее пяткой. Сильно. Размеренно.

Звук получался глухой, но достаточно громкий, чтобы услышал надзиратель.

Тум-тум-тум! Еще раз. Тум-тум-тум-тум!

Открылось окошечко.

– Эй, ты, я предупреждал, что шуметь не стоит? Не обращая ни малейшего внимания на надзирателя, Михаил продолжал колотить в дверь.

– Ну ты сам этого хотел.

«Еще бы. Хотел, – подумал Михаил. – Давай, начинай».

Окошко захлопнулось. Послышались тихие, удаляющиеся шаги.

«Сейчас он вернется. И не один, – подумал Михаил. – Впрочем, ему это не поможет. Вряд ли их будет больше трех. А с тремя я справлюсь в любом случае. Потом попытаюсь удрать. Именно – попытаюсь».

Больше всего его беспокоило одно соображение. Ну хорошо, центурионы умом не отличаются. Может, они и в самом деле считают, что удрать из этой камеры невозможно. Но уж рагнитам-то должно прийти в голову, что он попытается сбежать. Они должны принять какие-то дополнительные меры, чтобы помешать ему это сделать.

Какие? Вот в чем вопрос. И можно ли угадать, какие именно?

Некоторое время Михаил раздумывал. Потом пришел к выводу, что гадать бесполезно. Оставалось лишь рассчитывать, что его маскарад обманет и наемников, и рагнитов. Кстати, почему бы и нет? Похоже, рагниты так до сих пор и не знают, что у него есть пластисимбиот.

Дверь в камеру открылась.

Надзирателей было трое. Тупые, без единого проблеска мысли лица, здоровенные мускулы, тяжелая, неуклюжая поступь.

Мысленно Михаил себя поздравил. Похоже, справиться с этой троицей будет еще легче, чем он рассчитывал.

Каждый надзиратель держал в руках по ведру воды. У самого первого была зажата в кулаке еще и крошечная тряпочка.

– Ну вот, настало время помыть пол, – прогудел он. – Конечно, в другом месте тебе бы просто отбили почки, но мы здесь очень гуманные. Да и неприятно, я думаю, тебе завтра будет всходить на эшафот с отбитыми почками. Опять же проклятые журналисты… Нет, мы всего лишь помоем пол. Конечно, если ты будешь послушным мальчиком. Если же не желаешь, то уж тогда дойдет очередь до почек. Кстати, ребра мы тоже ломать умеем. Да так, что почти никаких следов не останется. Ну как, будем бороться за чистоту?

Сказав это, он вылил воду из своего ведра на пол и протянул Михаилу тряпку.

Тот пожал плечами.

– Ну хорошо. Будем мыть пол.

Протянув руку будто бы за тряпкой, Михаил, неожиданно для троицы, ухватил вместо тряпки державшего ее надзирателя. Ловкий выверт. Подсечка. Загремело упавшее на пол ведро. Надзиратель звучно приложился лбом о стену и рухнул на мокрый пол.

Второй, стоявший рядом, успел лишь удивленно крякнуть. Михаил коротко пнул его носком ботинка под коленку и смачно врезал сцепленными в замок руками по голове.

Третий надзиратель успел лишь сделать полшага назад, когда настал и его черед.

Михаил двигался как машина. Ни одного лишнего движения, стремительность и натиск. Крутанувшись на пятке, он врезал надзирателю ногой по физиономии. Быстрый шаг к ошалело мотавшему головой противнику. Полуоборот, так, что он почти прижался спиной к противнику, и резкий удар локтем правой руки в солнечное сплетение. Надзиратель задохнулся. Быстро повернувшись, Михаил нанес противнику удар коленом между ног.

Тот придушенно завопил и наконец-то упал на залитый водой пол.

Все, кажется, дело сделано.

Михаил быстро оглядел поверженных противников. Ему нужен был более-менее сухой комплект обмундирования.

Ага, вот этот, кажется, намок меньше других.

Ворочать тяжеленного бесчувственного надзирателя в тесной камере было несподручно, но Михаил справился. Через пару минут он уже обладал полным комплектом одежды надзирателя, а также широким поясом, на котором висели дубинка-парализатор и кобура с лучеметом.