Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брадо представил, как в этот момент штурмовая группа центурионов подкрадывается к двери штаб-квартиры рагнитов. Один из них, конечно же, вооружен плазменным резаком. Он начинает вскрывать дверь. Остальные центурионы берут ее на мушку…
– Решайся, – поторопил рагнит. – Заключим соглашение, и они тебя никогда не найдут.
– Ну да, – хмыкнул Михаил. – И вообще никто никогда меня не найдет. Вернее, даже не меня, а мой труп.
– Значит, ты отказываешься?
Губы рагнита превратились в две тонкие черточки.
Михаил снисходительно улыбнулся.
– Не так. Скажем, я решил еще немного подумать.
– У нас нет времени.
– Когда я сдамся центурионам, у меня его будет навалом. В камере. Между допросами.
– Ты решил сдаться?
Вот тут рагнит непритворно удивился.
– Конечно, – заявил Михаил. – Мне кажется, это разумно. При этом вы ничего не теряете, так как сможете держать меня под контролем. Насколько я понял, многие центурионы вами подкуплены. Таким образом, вам это будет нетрудно. Если только ты не блефовал.
Он испытующе посмотрел на рагнита.
– Нет, я не блефовал, – заявил тот. – Только выручить тебя из камеры будет труднее.
– Захотите получить то, что украл Хака, – выручите, – заявил Михаил.
– Придется.
Рагнит бросил на него задумчивый взгляд, потом добавил:
– А ты, получается, не такой лопух, как мы думали.
– Не такой, – согласился Михаил. – Ну так как, согласен?
– Хорошо, – кивнул рагнит. – Мы даем тебе еще сутки. Потом ты либо отдашь нам украденную Хакой вещь, либо «погибнешь при попытке к бегству».
– Вот и отлично, – Михаил опустил ствол лучемета. – А теперь иди и открой им дверь. Если центурионам придется ее резать, они, вполне возможно, начнут нервничать.
– Только ты должен отдать мне лучемет, – проговорил рагнит.
Он даже протянул руку.
– Ну уж нет, – улыбнулся Михаил. – Только центурионам. Только им. Думаю, всех центурионов вы подкупить не успели. Да и не могли. Значит, среди тех, кто сейчас пытается вырезать дверь вашей штаб-квартиры, есть несколько честных стражей порядка. Вот они-то и должны увидеть, что я сдаюсь добровольно. Кстати, это в ваших интересах. Таким образом появляется гарантия, что по дороге в управление центурионов со мной ничего не случится. А как единственный человек, знающий, где спрятано украденное Хакой, я представляю для вас большую ценность.
«И еще, это избавит тебя, голубчик, от искушения пришить меня немедленно, – подумал агент звездного корпуса. – Очень удобно. Если рагниту удастся меня сейчас убить, он сможет без труда доказать, что всего лишь защищал свою жизнь. И получит неограниченное время для того, чтобы искать украденное Хакой. Время, похоже, в этой истории – самое главное».
Рагнит покачал головой и погрозил Михаилу пальцем, словно маленькому ребенку.
Михаил пожал плечами и взмахнул стволом лучемета.
– Пошли к двери.
– Ладно, пошли, – пробормотал рагнит. Похоже, он и в самом деле не предусматривал такого варианта. По крайней мере, вид у него теперь был несколько разочарованным.
– Кстати, как тебя зовут? – спросил Михаил, пока они шли к входу в штаб-квартиру.
– А зачем тебе это?
– Должен же я знать, с кем буду заключать соглашение.
Рагнит бросил на Михаила злобный взгляд и сообщил:
– Блев Хар, младший приближенный, с правом лицезреть великий синий шар. Михаил кивнул.
– Угу. Это все, что я хотел узнать. Перед дверью они остановились. Прежде чем открыть засов, Блев Хар прошипел:
– Если ты надумал водить нас за нос… Михаил тяжело вздохнул.
– Ладно, открывай. Ох уж эти параноики… Кстати, еще одна угроза, и я подумаю, что ты наврал мне про ваши гигантские связи среди местных центурионов. А это будет означать, что вытащить меня от них вы не сможете. Таким образом, у меня останется лишь один выход.
– Какой?
– Пристрелить тебя прямо сейчас и попробовать вырваться из этого дома.
– Ты погибнешь, – сказал рагнит.
– Значит, вы не скоро найдете то, что у вас позаимствовал Хака. Если вообще найдете.
– Будь ты проклят, – пробормотал рагнит и отодвинул засов.
Главный центурион был тем еще ублюдком. Это читалось на его лице так явственно, словно было написано пылающими буквами в палец толщиной.
Кстати, никто другой на его должности не продержался бы и двадцати минут.
Итак, этот монстр сидел напротив Михаила, положив ноги на стол, курил толстенную сигару и, время от времени сплевывая в корзинку для бумаг, низким, утробным голосом рычал:
– Значит, так, землянин, ты влип и тебе конец… полный офигенно неприятный конец. Я сейчас скажу своим мальчикам одно слово, и они превратят тебя в отбивную. Они давно мечтали добраться до кого-нибудь из инопланетного района. И вот мечта их исполнилась. Я слишком добр, чтобы лишить их этой небольшой радости.
– Я никогда не жил в инопланетном районе, – уточнил Михаил.
– А мне на это плевать, – прорычал главный центурион. – Суть – ты поганый инопланетчик, который прилетел на нашу Абаузу, считая, что тут можно спокойно заниматься своими гнусными штучками. И сделал большую ошибку. Сказать, в чем она состояла?
– В чем? – покорно спросил Михаил.
– В том, что здесь, я имею в виду на этой планете, погаными штучками заниматься не рекомендуется. Нельзя стрелять в прохожих, убивать своих собратьев инопланетян и нападать на честных портье.
– Ничего этого я не делал, – в который уж раз стал объяснять Михаил. – И в прохожих не стрелял, и не убивал Хаку…
– Молчать! – зарычал главный центурион. – Стало быть, целая куча свидетелей, которые готовы присягнуть, что ты этим занимался, врут?
– Еще как, – сказал Брадо.
Главный центурион заскрежетал зубами. Получилось это у него вполне убедительно. Видимо, не обошлось без долгих, изнурительных тренировок.
– Значит, ты упорствуешь?
– Точно, – сказал Михаил. – И не только. Я требую, чтобы мне немедленно назначили адвоката. И буду разговаривать только в его присутствии.
Главный центурион захохотал. Слегка улыбнулись даже здоровяки, стоявшие по бокам от кресла, в котором сидел агент звездного корпуса.
– Адвоката?! Нет, у нас на планете такой зверь не водится, – сообщил главный центурион. – Тебе еще повезло, что ты не попал сюда всего лишь пару десятков лет назад. Суд у нас тогда длился не более пяти минут и, как правило, заканчивался препровождением обвиняемого к ближайшему дереву с крепкими ветвями. Исполнение приговора откладывалось лишь на то время, которое требовалось, чтобы украсить это дерево веревкой с петлей на конце.